– В жертву, сэр?! Какой ужас! – экспансивно воскликнула самая активная амеробабенция из этой троицы, которую ее товарки звали Мэри. Вот зуб даю на отсечение, что в прошлой жизни, до попадания в плен, она была рыжей как лесной пожар.
– Да, в жертву, – рявкнул я, – если бы не наша скоротечная спецоперация, то вас бы уже давно зарезали, выпотрошили и сбросили в ящик для отходов. Давайте, четко и по порядку, рассказывайте, как вы оказались в такой ситуации и почему сдались врагу, не оказав сопротивления?
– Простите, сэр, – удивленно спросила Мэри, – а откуда вы знаете, что мы сдались, не оказав сопротивления?
– У меня есть свои источники информации, – уклончиво ответил я, – но я не ваше командование, чтобы наказывать вас за это, тем более что в вашей армии вроде бы поощряется сдача в плен «ради сохранения жизни».
– Мы были готовы сражаться с этими людьми, сэр, – тяжело вздохнув, произнесла Мэри, – тем более, что они не выглядели особенно страшными, но у нас закончилось топливо, мы не знали, куда нам двигаться, и лейтенант Гозман сперва вызвал на переговоры командира окруживших нас людей, а потом приказал нам сдаваться, сказав, что не хочет пролития лишней крови. Вообще все началось с того, что наш взвод на двух «Хамви» и трех «Страйкерах», один из которых был пушечным, отправили в патруль по пустыне недалеко от Мосула. Когда мы должны были уже возвращаться, то началась гроза. Очень странная гроза, сэр – с ураганным ветром и чрезвычайно сильным дождем, таким, что ничего нельзя было увидеть на расстоянии вытянутой руки. К тому же стало темно как ночью, и только вспышки молнии на мгновение освещали местность. А когда все кончилось, посветлело и тучи рассеялись, то мы обнаружили, что находимся совсем в другом месте – не в пустыне, а в какой-то саванне, а также то, что у нас пропала связь с командованием и не работает ни один навигатор. Мы не знали, что и думать, и, посовещавшись, решили поехать на восток, где должен был быть Евфрат, но никакого Евфрата не нашли, а примерно через сто километров у нас закончилось горючее. Дальше вы все знаете.
– Херр Тойфель? – спросила меня Кобра, с некоторым интересом и отчасти с презрением оглядывая американок.
– Да, – кивнул я, – скорее всего тут не обошлось без его адепта. Кроме того, машины у американцев остались без топлива, а сами они были полностью дезориентированы и не представляли себе, на что идут, поднимая вверх руки.
– Сэр, – спросила меня Мэри, – а на каком языке вы разговаривали с этой женщиной, и что случилось с нашими товарищами-мужчинами, от которых нас отделили сразу после того, как мы попали в плен?
Ну надо же – она что, вообще не поняла, к кому попала? Правда штурмовая экипировка из мира Волконской, которая сейчас надета на всех нас, весьма отличается как от общеамериканских представлений о русском солдате типа «валенки+шапка-ушанка+ватник», так и от нашего родного комплекта «Ратник», о котором эти недалекие бабы и вовсе могут не знать, как они не узнали на слух нашего языка. Утомила меня уже эта Мэри своей простотой.
– Значит, так, Мэри, – строго произнес я, – разговаривали мы с сержантом Коброй по-русски, как и всякие уважающие себя русские солдаты…
Похоже, что этими словами я их просто убил. Вид у американок был такой, будто мы сейчас должны на них наброситься и начать рвать на куски. И не побежали они от меня в приступе паники куда глаза глядят только потому, что со всех сторон нас обступили довольные и улыбающиеся девки-амазонки, из- за плеч которых торчали ужасные штыки «супермосиных», некоторые еще не обтертые от свежей крови. Потом надо их будет взгреть за халатное отношение к оружию – после завершения рукопашного боя штык должен быть отомкнут, обтерт от всякой дряни и вложен в ножны.
– Русские, сэр?! – ужаснулась Мэри, окинув взглядом окрестности и увидев развалины главного храма, а также разбросанные повсюду по двору трупы лейб-гвардейцев в черных мундирах, частью истребленных пулеметным огнем в упор, а частью издохших по причине гибели херра Тойфеля. При этом в парадных воротах, ведущих на храмовый двор, образовался самый настоящий завал из латных копейщиков, которые, умирая, перепутались своими пиками, образовав картину, достойную кисти Босха.
И самое главное, чего не могли не заметить ее светлые, почти бесцветные англосаксонские глаза – штурмоносец, неподвижно зависший в воздухе прямо над всем этим великолепием… ну и, конечно же, штурмовая экипировка из мира Елизаветы Дмитриевны, в которую были облачены все мы, включая амазонок. «Супермосины» с примкнутыми штыками на этом фоне можно считать мелкой дезинформацией, так как они относились к совсем иному технологическому уровню, но во время дела в храме американки не могли не заметить, с какой легкостью и мастерством девки-амазонки орудовали тяжеленными самозарядками и в огневом и в рукопашном бою… Функция, считающаяся в американской армии устаревшей, их М16 в принципе не имеет штыка и столкнувшись с равным по оснащению противником, к тому же не боящимся рукопашной, на коротких дистанциях хваленые Джи-Ай должны будут превратиться в самое обыкновенное мясо. Но это сейчас не наш вопрос, сейчас нам с ними не воевать, а потом… Потом посмотрим.
– Да, русские, – сказал я, – что, вы не замечаете телогреек, балалаек, ушанок, бутылок водки и ездовых медведей?
– Нет, сэр, – виновата ответила Мэри, – мы знаем, что все это глупости Голливуда, и что в Крыму и Сирии ваша армия показала себя на высоте. Но мы не знали, что русские есть в Ираке…
– В Ираке? – моему удивлению не было предела, – вы до сих пор думаете, что вы в Ираке, а эти господа в черном – кстати, гладко выбритые – специально для вас ряженые бородачи из ИГИЛ*?
Юридическая справка: *
– Но мы же были в Ираке, – с чисто пиндосовским упрямством возразила Мэри, – и кроме Ирака, больше нигде не могли оказаться. Современная наука этого не позволяет. Кроме того, существуют ведь разные наркотики и психотропные препараты, и не исключено, что мы сейчас сидим в своих машинах,
