волной, некоторые из них, что похлипче, с корнем вывернуло из земли!.. И Лента опять содрогнулась, словно от пинка, но опять смолчала! Букач и Морку стряхнуло с меня этим криком на мерзлую землю – оба лежат, невредимые, правда, но оглушенные… Морка первый очухался…
Крик мой закончился, но осталась сердечная боль и покатились слезы!
– Денис! – Вот что она кричала, когда бежала за трамваем, там, на Васильевском острове! – Денис! – а мне слышалось «вернись»! Впрочем, и здесь где-то близко по смыслу!.. Она увидела меня и узнала, и бежала за мною, и плакала, обезумевшая от надежды и горя, и ждала, что я вспомню ее и вернусь! А я, жалкий идиот, видел слезы её и ужас отчуждения моего, но не понял ни того, ни другого! И забыл ее! Дважды забыл!
Меня зовут Денис, точнее Дионис! Точнее, звали когда-то… А ее зовут Маша! И я ее любил всем сердцем! Люблю!.. И покинул ее, потому что… потому что… о, сердце мое!.. Больно!.. Я погиб когда-то и покинул этот мир на долгие, долгие годы… Где она, хватит, хватит, хватит плакать!.. Где она!?
Я потянулся сознанием вокруг себя, шире, еще шире, еще и еще!.. На тысячи километров вокруг, до конца земли – и не нашел!.. Нет, нашел… чувствую… тихо-тихо, все дальше и дальше…
Однажды я чуть не потерял ее, она так же уходила во тьму и я ее спас, вывел оттуда! ВПЕРЕД!!!
Черные крылья выросли у меня за спиною, гораздо более мощные, чем когда-то и понесли меня туда, куда им велело сердце мое. Лететь было сравнительно недалеко, какие-то мгновения. Ударом ладони я вбил внутрь помещения массивную дверь и вошел. Это была, насколько я понял, больничная палата, наполненная лежащими людьми, аурой безысходности, жуткой смесью лекарственных запахов и человеческих воней… Почти все спали в этой больничной палате… и во всей больнице… потому что я так успел пожелать… Но почти все – это не все.
Одна фигура стояла в темном проеме посреди стены и смотрела на меня… или сквозь меня, под капюшоном не различить… холодная, черная и мрачная даже на фоне зловещего проема, а две другие тихо шли к ней, в темный коридор посреди стены: фигура побольше и поярче вела за руку фигуру поменьше, тоненькую, сгорбленную, невесомую…
Мне не надо было ничего объяснять: Жизнь и Смерть, родные сестры, владычицы всех времен делали свое дело, развлекались на свой лад, пытаясь потратить часть Вечности, доставшейся на долю каждой из них… Жизнь сопровождает, Смерть встречает… Так было, есть и будет, во все времена, во всех концах Земли, одновременно и повсюду, а я лишь застал и узрел одну из бесчисленных капелек, выпрыгнувшую на долю мгновения из океана Вечности… Так было, есть и будет… всегда, со всеми, с каждым… неминуемо…
– НЕТ, Я СКАЗАЛ!
Да, я узнал обеих, и однажды мне пришлось убедить их вернуть мне Машу… Сие удалось не сказать чтобы запросто, но, во всяком случае, бесконечно легче, нежели в этот раз… Еще бы одна-две секунды промедления, и даже я, даже мой Отец… Но мне удалось договориться с сестричками, я принял на руки безвольное и беспамятное тело, на ходу ткнул своим кедом в выбитую дверь – и покинул место боли и скорби, оставив его точно таким же, как оно было несколько минут назад, только без Маши, и без воспоминаний окружающих об этом, потому что теперь она была со мной. А я был с нею.
Глава одиннадцатая
Ужели птице счастья так хочется быть пойманной? По опыту всех моих прожитых дней и лет категорически уверен, что это не так. Тем не менее, вот она – трепыхается в сердце моем и поет.
У Маши нет детей и семьи, я выяснил. Жилплощадь есть, тоже на Васильевском, но далеко от прежних мест, в одном из панельных домов в конце улицы Кораблестроителей. Делать там нечего, туда мы не пойдем. И ко мне тоже не пойдем: отрезано, отброшено.
Я едва удержался, чтобы немедленно, с нею на руках, не начать с какой-нибудь умопомрачительной экзотики, но – устоял против мелкого искуса!
Отыскать свободную меблированную «однушку» в районе Черной Речки, на Торжковской улице было делом шести секунд, хозяевам и в голову не пришло метаться по данному поводу: снята квартира, через день-два освободится.
И микрорайон, и внешний вид жилища я подбирал вполне сознательно: дыра в дыре дырою погоняет! Сонный район, унылые панельные трущобы. Так уж мне вздумалось! Зато потом, чуть позже…
Летел я от Елагина острова к больнице предельно шустро, так, что ни ворон Мор, ни тем более Букач угнаться бы за мною не могли, но когда я вышел оттуда из наружных дверей на улицу – вся гвардия была на месте: ждали у входа. Первый – Мор, а чуть дальше, в почтительном отдалении – Букач. Она явно боится Мора, всячески показывает свою малость и скромность, а тот на нее ноль внимания, презирает, типа, но – сдерживается, не клюет, не обижает. Морка хоть и не умеет как следует говорить, но очень даже точно ощущает силу моих желаний и пожеланий.
– По местам, экипаж! Двинулись!
Можно было, конечно, и такси, по рассветному городу быстро бы домчали, но – пусть на крыльях, быстрее и эффектнее, жаль смотреть некому! Букач я взял к себе, летела за пазухой, один хоботок наружу, Маша (бесчувственная, но живая!) у меня на руках, а Мор на своих двоих. На этот раз я не спешил в полете, и он не отставал.
