вся дрожит, но голос ясный даже сквозь слезы.
– Диня, это точно ты? Это что, так выглядит рай? Я умерла, да?
– Нет, оба живы, и, насколько я понимаю, оба на этом свете. Оба земляне, если тебе это интересно.
И вот здесь я уже обрел предугаданное в полном объеме: в два энергичных рывка подтянулась поближе, свалилась с тахты прямо ко мне в объятия и разрыдалась!
Честно сказать, я тоже плакал, несмотря на то, что мужчина и супермен, и что на меня домочадцы смотрят своими неморгающими чернобагровыми глазками… Не удержать было слез, и, если уж совсем-совсем честно, я даже не очень этого стыдился…
– Так, говоришь, я сильно изменился, но все еще узнаваем?..
– Угу.
– А на себя-то посмотри! Вон зеркало – сходи и посмотри!
Действительность штука неумолимая и прочная на любой разрыв: если правильно подобрать стимул – отступают даже эмоции. Настенное зеркало я подколдовал «на лету», что называется, до этого о нем как-то не подумал. Здоровое получилось, во весь рост.
– Ой-ой-ой! Не хочу зеркало! Я там, наверное, окончательная уродина! Ненавижу! – Маша хнычет, стенает, а сама скок, скок и уже перед зеркалом, вглядывается в подробности.
– До уродины тебе еще далеко, но нарыдала тут… на все лицо.
Машенция смотрит полубезумным взором на подсвеченное отражение – и глазам своим не верит, пальчиками тык, тык, в щеки, в подбородок… лоб поглаживает-разглаживает… О, на тунику отвлеклась, ну, а как без этого!.. И опять – кожа на шее… грудь… скулы… волосы…
Я, не теряя даром времени, упал на тахту и прижмурился, довольный-предовольный собою.
– Диня… это что, я действительно такая… так выгляжу!?
– Обычно ты выглядишь лучше, но сейчас растрепана, брови не выщипаны, румян на щеках нет, не хихикаешь, бусы не надела!
– Нет, ну я серьезно! А-а! Это ты так сделал! Я по волосам догадалась! Чудо. Диня, ты гений! Ты просто…
– Маша. Иди сюда!
Маша послушалась и, все еще робея чего-то, забралась на тахту, под одеяло, ко мне поближе, под бочок… И опять нам было не до любовных игр: отрыдав еще одну порцию слез, лежали в обнимку, болтали, вспоминали… но я, в отличие от нее, почти не плакал уже, больше улыбался. Словно по взаимному, невысказанному вслух, договору, мы избегали малейшего упоминания о том, как жили все это десятилетие… даже больше… друг без друга… о том как встретились перед Тучковым мостом… Лежали тесно прижавшись друг к другу и целовались… пока безгрешно. Маша спохватилась, было, на сей счет, но совершенно очевидно, что только ради меня…
– Не, не, ближе к вечеру, Машук.
– А почему ближе к вечеру?
– Блин, да потому, что я затеял устроить своей девушке романтический ужин. Может, даже при свечах. Ты знаешь, что романтический ужин не при свечах, это не романтический ужин, а хрен знает что!..
– А что, а что именно?
– Не при свечах – это какая-то безнравственная оргия посреди заводского общепита, вот что!
– А может, я бы как раз не возражала против оргии в муниципальной столовой?
– Ок, сделаем. Но, все равно, не в этих же интерьерах.
– Как скажешь, Диня! А в каких?
– Э-э… Тебя дома кто-нибудь, что-нибудь держит? Обязательства какие-нибудь?
– Н-нет, не думаю… Документы на квартиру, мои личные документы… кстати, я даже не представляю, где они… ну, и так далее. И насчет работы… А так – ничто меня не держит, я ведь одна живу.
– А теперь не одна! Это жалкая квартирка, о, лучшая из Маш, понадобилась единственно и только для одного, а именно для контраста между этими мгновениями – и последующими, которые нас с тобою ждут.
– Да мне и здесь… Лишь бы ты… Нет! Ур-р-ра-а-а! В атаку! Диня, я помню! Я в тебя верю! Давай же, давай же, давай скорее, волшби!.. Э-э… волшбуй… Погоди, нет… Волшебствуй! Нет… Нет, ну как правильнее сказать?
– Правильнее сказать будет так: мы поднимаемся, одеваемся… Если хочешь, вообще можешь в этой тунике ходить, на улице холодно, правда, но холод и дождь тебя не коснутся. Обувь – это обязательно, потому что на улице грязь, так что тебе на любой выбор: сандалеты, галоши, валенки с красными подошвами…
– Мяу! С красными??? ДА! Хочу лубутены! Ты правда можешь достать мне такие!?
Я молча полез под тахту и добыл оттуда пару черно-фиолетовых туфель с красными подошвами на умопомрачительно высоких каблуках с платформами, прямо так, без коробки и чека, да и откуда бы у меня чек?.. С двуцветными бантами на пятках.
