и тучи, и вагоны.1916. Тихие Горы

Маяковскому

Вы заняты нашим балансом,Трагедией ВСНХ,Вы, певший Летучим голландцемНад краем любого стиха.Холщовая буря палатокРаздулась гудящей ДвинойДвижений, когда вы, крылатый,Возникли борт о борт со мной.И вы с прописями о нефти?Теряясь и оторопев,Я думаю о терапевте,Который вернул бы вам гнев.Я знаю, ваш путь неподделен,Но как вас могло занестиПод своды таких богаделенНа искреннем вашем пути?1922

Gleisdreieck

Надежде Александровне Залшупиной

Чем в жизни пробавляется чудак,Что каждый день за небольшую платуСдает над ревом пропасти чердакИз Потсдама спешащему закату?Он выставляет розу с резедойВ клубящуюся на? версты корзину,Где семафоры спорят красотойСо снежной далью, пахнущей бензином.В руках у крыш, у труб, у недотрогНе сумерки, – карандаши для грима.Туда из мрака вырвавшись, метроКомком гримас летит на крыльях дыма.30 января 1923Берлин

Морской штиль

Палящим полднем вне временВ одной из лучших экономийЯ вижу движущийся сон, –Историю в сплошной истоме.Прохладой заряжён револьверПодвалов, и густой салютСелитрой своды отдаютГостям при входе в полдень с воли.В окно ж из комнат в этом домеНе видно ни с каких сторонСледов знакомой жизни, кромеВоды и неба вне времен.Хватясь искомого приволья,Я рвусь из низких комнат вон.Напрасно! За лиловый фольварк,Под слуховые окна службВерст на сто в черное безмолвьеУходит белой лентой глушь.Верст на сто путь на запад занятКлубничной пеной, и янтарьТой пены за собою тянетГлубокой ложкой вал винта.А там, с обмылками в обнимку,С бурлящего песками дна,Как кверху всплывшая клубника,Круглится цельная волна.1923

Наступленье зимы

Трепещет даль. Ей нет препон.Еще оконницы крепятся.Когда же сдернут с них кретон,Зима заплещет без препятствий.Зачертыхались сучья рощ,Трепещет даль, и плещут шири.Под всеми чертежами ночьПодписывается в четыре.Внизу толпится гольтепа,Пыхтит ноябрь в седой попоне.При первой пробе фортепьянВсе это я тебе напомню,Едва допущенный ШопенОпять не сдержит обещаньяИ кончит бешенством взаменБаллады самообладанья.1923

Осень

Ты распугал моих товарок,Октябрь, ты страху задал им,Не стало астр на тротуарах,И страшно ставней мостовым.Со снегом в кулачке, чахоткаРукой хватается за грудь.Ей надо, видишь ли, находкуВ обрывок легких завернуть.А ты глядишь? Беги, преследуй,Держи ее – и не добром,Так силой – отыми браслеты,Завещанные сентябрем.1923

Бодрость

В холодный ясный день, как сосвистав листву,Ведет свою игру недобрый блеск графита,Не слышу ног и я, и возраст свой зовуДурной привычкой тли, в дурном кругу добытой.В чем состязаться нам, из полутьмы гурьбойПовышвырнутым в синь, где птиц гоняет гений,Где горизонт орет подзорною трубой,В чем состязаться нам, как не на дальность зренья?Трещит зловещий змей. Оглохший полигонОседланных небес не кажется оседлей,Плывет и он, плывет, торопит небосклон,И дали с фонарем являются немедля.О сердце, ведь и ты летишь на них верхом,Захлебываясь крыш затопленных обильем,И хочется тебе поездить под стихом,Чтоб к виденному он прибавил больше шпилем.1923

«И спящий Петербург огромен…»

И спящий Петербург огромен,И в каждой из его ячейСкрывается живой феномен:Безмолвный говор мелочей.Пыхтят пары, грохочут тени,Стучит и дышит машинизм.Земля – планета совпадений,Стеченье фактов любит жизнь.В ту ночь, нагрянув не по делу,Кому-то кто-то что-то бурк –И юрк во тьму, и вскоре БелыйЗадумывает «Петербург».В ту ночь, типичный петербуржец,Ей посвящает слух и слогКругам артисток и натурщицЕще малоизвестный Блок.Ни с кем не знаясь, не знакомясь,Дыша в ту ночь одним чутьем,Они в ней открывают помесьОбетованья с забытьём.1925

Мороз

Над банями дымятся трубы,И дыма белые бокаУ выхода в платки и шубыЗапахивают облака.Весь жар души дворы вложилиВ сугробы, тропки и следки,И рвутся стужи сухожилья,И виснут визга языки.Лучи стругают, вихри сверлят,И воздух, как пила, остер,И как мороженая стерлядьПылка
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату