— Скоро рассвет.
— Тогда надо поторопиться, — сказала Олли, разбудила бабушку, оделась и завернула Салку в шубу госпожи Штольценбрук. — Спасибо тебе за все! — поблагодарила она и крепко обняла бабушку Лисбет. Потом Грабш посадил жену на плечи и передал наверх дочку.
— Спасибо за все, — повторил он. И быстро зашагал в сторону леса. Медлить было нельзя — уже светало.
Бабушка Лисбет стояла у дороги и махала платочком. Немного неожиданно все произошло. Когда Грабши скрылись из виду, она вернулась в опустевший дом. Вдруг она бросилась обратно к двери и закричала вслед внучке:
— Возьмите меня с собой! Пожалуйста, возьмите меня!
Но они ее не расслышали. Счастливая Олли возвращалась домой у мужа на шее.
Новый круглый дом блестел на утреннем солнышке, уже угадывался абрис островерхой крыши. Но сквозь балки и стропила еще просвечивали облака. Между новым домом и старой доброй пещерой зеленели аккуратно прополотые грядки. Это был садик Олли.
— Ромуальд, спусти меня скорее на землю! — попросила она. Опустившись на землю, она услышала громкие крики: это Макс и Антон приветствовали ее и махали из камышей, потом побросали резаки и прибежали обнимать Олли и радоваться малышке Салке.
— Как здорово, что вы вернулись! — воскликнул Макс, и Антон улыбнулся широкой улыбкой. Он все время показывал на конек крыши, но остальные не понимали, что он этим хотел сказать.
Они провели Олли по дому и все ей показали. Она только диву давалась: Антон мастерски свел стропила и положил великолепный дощатый потолок. Дверь и окна тоже были его рук дело. Все балки он украсил резьбой: с них глядели драконьи морды, и жабы, и солнце со звездами, а веселая фигурка на двери корчила рожу и показывала язык. Олли ахала и восторгалась без остановки.
Только огород ее разочаровал: петрушка и лук выросли малюсенькие, и даже ноготки не хотели цвести.
Она удивленно переводила взгляд с грядок на заросли у пещеры, где росли маргаритки размером с садовую ромашку и подорожник величиной с ревеневый лопух.
— Это от удобрений, — объяснил Макс. — Четыре с половиной человека, не так уж мало на пару кустов. Потому что в природе нет ничего, от чего бы не было пользы.
— Даже какашки полезные? — удивился Грабш.
Олли отнесла Салку в пещеру, потом схватила нож и понеслась в камыши. Сколько недель она прожила на всем готовом!
Теперь ей захотелось наконец поработать. И она стала нарезать камыши, скашивая их целыми рядами. Справа от нее косил Макс, слева — Грабш. Она поискала глазами Антона и нашла его на крыше. Он привязал к коньку маленькую зеленую елочку, на которой, как флажок, развевался его красный носовой платок.
— Что это он там делает? — спросила Олли.
Грабш удивился не меньше нее. Но Макс знал, что это значит:
— Праздник[1]! Дом почти готов — он предлагает праздновать новоселье, раз Олли сегодня вернулась!
— Кончай работу! — пробасил Грабш. — Праздновать так праздновать!
Полиция на крыше, или Отпразднуем все сразу!
В этот момент в небе над ними неприятно застрекотало.
— Вертолет! — крикнул Макс. — Прячьтесь!
И все трое пригнулись в камышах.
— Спасайся, Антон! — закричала Олли.
Но Антон крепко обхватил конек крыши и сунул небритую голову под красный платок. Вертолет промчался прямо над ним, но не задел, а свернул к камышам и завис на одном месте. Сверху раздался голос капитана Штольценбрука с металлическими нотками мегафона:
— Сдавайтесь, Грабш!
Одновременно прогремел залп из пушки, пробивший большую круглую дыру в доме, ровно над дверью.
— Безобразие! — завопил Антон.
— Слыхали? — прошептала Олли в камышах. — Антон заговорил! Но ее никто не услышал, потому что снова взревел мегафон Штольценбрука:
— Ничего не выйдет, Грабш! Мы сейчас приземлимся и немедленно арестуем вас. Сдавайтесь! Сила на нашей стороне!
