только милое славить, важного избегать,
целовать мимо щек ароматных ручек
тяжелее всего Аните бывать одной,
балерине в шкатулке, куколке заводной,
ведь Анита колени, ямочки, выходной,
хохоток, фейсбучек
неуютно Аните там, где не сделать вид:
где старуха лук покупает, где пес сидит,
где ребенок под снег подставляет веселый рот,
будто кто-то на ухо шепотом говорит,
отводя идеальный локон:
в тех, кто умен, Анита, и в тех, кто глуп
в посещающих и не посещающих фитнес-клуб
во владелицах узких губ и надутых губ
боженька лежит, завернутый в тесный кокон
он разлепит глаза, Анита, войдет в права
раздерет на тебе воланы и кружева,
вынет шпильки твои, умоет тебя от грима,
и ты станешь жива, Анита моя, жива
и любима
хрусталь и жемчуг от морозов
и аметист
твой Петербург смотри как розов
и золотист
кто заводи подводит черным,
синит снега —
Куинджи или Уильям Тернер
или Дега?
на юг, как племена живые,
бредут дымы
и вот, окликнуты впервые,
застыли мы
как дети, бросившие игры
на полчаса,
чтобы узнать: снега воздвигли
и небеса
наладили метель из сказки
и фонари
