оперативно прижимал к матрасу.
— Знаешь, подо мной ты прекрасно смотришься.
— Думаю, ты подо мной смотрелся бы лучше, — огрызнулся предвечный.
Рейнер перевернулся и уложил Кофи поверх себя, ладони легли на обнаженные бедра, улыбка исчезла с губ пожарного, и он серьезно заявил, не пряча взгляда и смотря предвечному в глаза.
— Этот вариант я готов рассмотреть. Кто-то из нас двоих должен знать, что делать, и лично я теряюсь в догадках.
Мужчина ненавязчиво погладил Кофи по бокам. Желание подколоть предвечного и втянуть в беседу с взаимными нападками на грани обиды и ссоры незаметно сменилось ощущением чего-то возможно неплохого и даже интересного. Вдумываться в природу собственных действий Рейнер не любил, он просто отметил, что лежащий голый парень в любом положении не внушает ни отвращения, ни дискомфорта.
Кофи фыркнул, пальцами подхватил подбородок своего претендента и поцеловал, резко, властно, царапая губы зубами, и прошептал зло и отрывисто:
— А вот меня ни один из вариантов не прельщает. Ты не в моем вкусе.
Резко поднявшись, предвечный вернулся в свое кресло, опять утыкаясь носом в книгу.
— А ну вернись обратно! — поддался злости Рейнер и стер рукой с губы кровь. — Это приказ!
Кофи вернулся и сел на край кровати, ухмыляясь наблюдая за злым претендентом.
— Еще приказы, господин?
— Да, — процедил сквозь зубы Рейнер: — Сделай-ка мне минет. Это приказ.
— Я забыл об одной маленькой детали, Рейнер, — предвечный улыбнулся, демонстрируя все острые зубы разом, — приговор вступит в силу только на рассвете. Так что… Раздевайся, это приказ.
Рейнер похолодел, кровь схлынула, и лицо теперь казалось белей простыни. Мужчина обреченно стянул с себя легкие шелковые штаны, другой одежды на нем не было, и оказался с предвечным на равных.
— Твоя взяла, но время на моей стороне. Не забывай.
— О, я уверен, что ты на мне за все отыграешься, Рейнер. Только не стоит судить всех по себе, если ты, зная, что у меня нет выбора, способен приказать подобное, не значит, что я на это способен. Иди спать на подоконник. С той стороны окна. Я добрый, можешь прихватить одеяло. Это приказ, — предвечный говорил зло, не смотря на мужчину.
Признание, что минет был шуткой, и пожарный все равно бы остановил предвечного, выглядело бы по меньшей мере глупо, поэтому Рейнер стянул с кровати одеяло, замотался в него и понуро поплелся к двери. Будь у человека хвост, тот наверняка волочился бы за ним следом, но хвоста не было, только опущенные плечи говорили сами за себя. На пороге Рейнер замер, помялся немного и, не оборачиваясь, тихо сказал:
— Извини.
Дверь бесшумно затворилась за пожарным.
Кофи облегченно вздохнул, лег поперек кровати и мгновенно заснул. Разбудил предвечного дождь. Мерный стук по стеклу, вместо того, чтобы успокоить, навевали странное ощущение — словно Кофи забыл о чем-то важном. Выругавшись, предвечный встал, походил по комнате и резко затормозив, кинулся к окну.
Одеяло промокло еще час назад, Рейнер без остановки стучал зубами, а раскаты грома не давали отключиться при всем желании. Вспышки молнии ослепляли, пришлось сделать из одеяла шалашик, накрывшись им с головой, и подтянуть ноги к себе. Теплее от этого стало едва ли, но иначе они просто по колено торчали наружу. Осталось только радоваться широкому подоконнику с обеих сторон окна, на нем вполне комфортно лежать, если бы не дождь, Рейнер славно выспался бы.
Окно распахнулось, и Кофи, перекрикивая ветер, ухватив за одеяло, приказал:
— Быстро лезь в комнату, это приказ.
Уже закрыв окно и отобрав тяжелое холодное одеяло, предвечный продолжил:
— Прими теплый душ, оденься и ложись в постель, это приказ. Я пока сделаю тебе чай. Только делай все молча, это приказ.
Рейнер все еще дрожал от холода, но ослушаться не мог. Губы побелели, ноги заплетались, но до душа мужчина добрался. Хорошо, что Кофи разрешил не говорить, мужчина был и не в силах, дождь в этом мире оказался каким-то странным, словно Рейнера не намочило водой, а пропустило через мясорубку. Под струями теплой воды, мышцы рук и ног свело болезненной судорогой, пожарный, закусив губу, чтобы не нарушать приказа, сполз по стенке, крепко зажмурился и лежал на дне душевой в позе зародыша, пока боль медленно, но верно, не начала отпускать. Облегченно выдохнув, Рейнер перевел дыхание и еще немного постоял под душем. Вскоре вытерся и обернул бедра полотенцем. Он уже вышел из ванной, когда перед глазами заплясали разноцветные круги, затем резко потемнело, воздух дрожал как раскаленное марево, сердце забилось быстрее, его звук барабанной дробью больно ударил по ушам, пришлось заткнуть их руками, но ничего не помогло. Рейнер повалился на пол, из его груди вырывалось частое поверхностное дыхание, и непонятно было, в сознании ли мужчина.
