Кофи сел, в очередной раз нервно прикусив губу, и отозвался:
— Доброе. Чем обязан такой чести лицезреть вас в своем доме?
Существо словно не услышало вопрос, все так же неотступно и бесцеремонно рассматривая пожирателя, задерживая взгляд на ярких, искусанных губах и возвращаясь к глазам, в которых быстро, хаотично зажигались и гасли звезды.
Рейнер посмотрел сначала на одного, потом на другого, со скучающим видом нащупал под столом ладонь Кофи и переплел свои пальцы с его, после чего с грохотом положил их сцепленные руки на скатерть.
— И вам доброе утро, — с нажимом произнес мужчина. Черные глаза уставились на Рейнера, пожарный осклабился в ответ. — Не сочтите за наглость, но вы обо мне знаете, а я о вас нет. Позвольте повторить вопрос Кофи. Чем обязаны?
С самодовольным видом Рейнер поднес пальцы к губам и, поцеловав, отпил странной жидкости из чашки. По вкусу она напоминала кокосовое молоко, только горячее, и его сладость была более заметной, словно пьешь растворенный «баунти».
Распределитель с каменным лицом повторил действия Рейнера с другой рукой, разве что не поцеловал пальцы предвечного, а откровенно облизал, отчего Кофи побледнел и попытался высвободить обе руки. Потерпев неудачу, пожиратель закрыл глаза и сделал вид, что его тут нет.
— Как вы понимаете, Рейнер, вы тут ничем никому не обязаны… — безразлично отозвался Распределитель и поднес свою чашку к губам Кофи.
— Но меня хотя бы пригласили в дом, — надменно отозвался мужчина, с видом «что-что, а вам тут не больше моего рады» и отпустил руку предвечного.
— Но я тут хотя бы смотрюсь лучше, — огрызнулся Распределитель. Предвечный отобрал вторую руку и, откинувшись на спинку, ошарашено замер, наслаждаясь, что про него забыли.
— Что, мужик, вот она — суровая безответная любовь, да? — сочувственно спросил Рейнер и недовольно покосился на Кофи.
— Любовь? Никогда не мог понять значения этого слова, — произнес Распределитель. Кофи пожал плечами и все же предпочел не вмешиваться.
— Тогда чего ты вцепился в руку этого ледяного принца? — искренне недоумевал Рейнер.
— Когда вы в нее вцепились, Кофи было приятно, вот я и повторил, — безразлично отозвалось существо, а предвечный, тихо что-то пробормотав, встал из-за стола и вышел.
Рейнер ошарашенно застыл памятником самому себе. Хотелось последовать за Кофи, но пришлось подавить желание, так пожиратель только разозлится или сорвет злость на мужчине, лучше потом побеседовать с предвечным и наедине. Пожарный допил «баунти» и заметил.
— Сюда бы чего покрепче налить…
Распределитель минуты две смотрел на Рейнера, затем встал и тихо сообщил:
— Боюсь, я слишком рано начал за ним следить, он жив в большей степени, чем мне необходимо. Извините, Рейнер, за доставленные неудобства…
Существо растаяло в воздухе, словно и не сидело тут пару минут назад.
*****
Эмек перевернул сонного Лейти к себе лицом и принялся целовать щеки, веки, губы — все, что попадалось в поле зрения. Ладони гладили узкие бедра. Втянув запах человека, пожиратель улыбнулся и поцелуями прошелся по шее, прикусил кожу на ключицах, пальцы забрались под футболку мальчишки и нашли твердые камушки сосков.
Лейти шумно вздохнул и открыл глаза, толком еще не проснувшись, выгнулся, плотнее прижимаясь к пальцам и губам предвечного, и хриплым голосом поздоровался:
— Доброе утро.
Ногти царапнули чувствительную кожу живота, Эмек поцеловал мальчишку в подбородок.
— Я тут подумал, что три недели очень много, двадцать один день я не выдержу, — предвечный грустно вздохнул.
Мальчик удивленно взглянул на предвечного, затем, когда до него дошел смысл сказанного — покраснел. Лейти поймал своими губами губы Эмека, поцеловал и только потом ответил, понимая, что сам роет себе яму:
— Действительно очень долго….
— Вот ведь нынче дети пошли, — пожурил Эмек, а сам мысленно порадовался, что Лейти в общем-то не против.
— Я не ребенок! — запальчиво запротестовал мальчишка.
Словно доказывая предвечному и самому себе, он провел ладонями по плечам Эмека, погладил по груди и поцеловал пожирателя в губы, уже не боясь скользнуть языком в глубь зубастого рта.
Эмек с готовностью ответил, ладони спустились со спины на ягодицы, помяли упругие полушария, и предвечный вжался бедром в пах Лейти.
— А может, три недели не так уж и долго, — разорвав поцелуй испуганно пробормотал Лейти, понимая, что отвечать прямо сейчас за свои слова не хочется.
