— Пока, — облегчённо вздохнув, он закончил разговор.
Чагрицкий так плотно засел в голове Марика, что это съедало его изнутри. Он откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Тут же всплыл образ Артура в новогоднее утро: хаотично торчащие в разные стороны волосы, внимательный взгляд карих глаз, две небольшие родинки в уголке рта и детский румянец на щеках, который так нравился Марку. Он шумно выдохнул и спросил в тишину:
— Когда же это закончится?
========== Глава 12 ==========
— Ну что, Ник? Гуляем за твой счёт сегодня? — голос Артура прозвучал радостно и гордо.
— Не может быть, чтобы Михаил Дмитриевич поставил тебе отлично, — неуверенно протянул парень, подходя ближе и выдёргивая зачётную книжку из рук друга. — Какой вопрос в билете?
— Передача игры слов, фразеологизмов и метафор.
— Он ответил блестяще, — добавил Павел, только что вышедший из аудитории.
— Надо уметь принимать поражение, — Артур похлопал по плечу Никиту.
— Согласен. Твои частные занятия не прошли бесследно, — улыбнулся парень. — Пойдём.
Артура словно парализовало. Он инстинктивно сжал челюсть, почувствовав какое-то неприятное чувство досады.
— Идёшь? — окликнул его друг.
— Да, — словно выплюнув слово, ответил Чагрицкий.
Парни вышли из университета и наткнулись на небольшую группу студентов, бурно обсуждающих что-то на лестнице. Разговор казался громким, однако всё равно нельзя было разобрать слов из-за выкриков других ребят и шума улицы.
— Все сдали? — подлетела к ним вездесущая староста группы.
— Ага, — ответил Никита. — Алён, ты случайно не в курсе, что за митинг? — кивая в сторону кучки студентов.
— Тайны мадридского двора, — захохотала девушка. — Представляете, Фомин со второго курса пытается уличить своего бойфренда в измене с одним из наших преподавателей, — начала рассказывать с упоением Алёна.
— Декана, что ли? — попытался пошутить Ник.
— Очень смешно. Молодого препода, который ведёт семинары у младших курсов. Забыла его фамилию…
— Романов? — на автомате подсказал Артур.
— Точно! — воскликнула девушка. — В общем, Романов встречался когда-то с этим парнем, ну, парнем Фомина. Узнав об этом, Фомин теперь его ревнует к нему и думает, что между ними до сих пор что-то есть. Сейчас, как видите, очередная истерика по поводу того, чтобы тот не приходил встречать его к универу, дабы ненароком не наткнуться на Романова. Представляете? — Возникало ощущение, что девушка говорила настолько увлеченно, что только сейчас позволила себе вдохнуть.
Артур уже ничего не слышал на тот момент. Перед глазами всё поплыло и стало словно в тумане, а в голове стоял оглушительный звон, как от сильного удара. Чагрицкого трясло так, будто его окунули в ледяную воду.
— Эй, ты в порядке? — Ник дёргает своего друга за плечо. — Что с тобой?
— Пиздец, он гей, — слетает с его губ, и он, оставив двух своих однокурсников возле здания университета, срывается с места в направлении машины. Сказанная фраза вертится бумерангом в голове, и он не слышит того, как Ник что-то кричит ему вслед, прося подождать.
***
Чагрицкий долго колесил по городу без всякого на то смысла. Вокруг него, как при ускоренной съёмке, мелькали деревья, витрины магазинов и спешащие куда-то люди. Внутри творилось что-то невероятное, напоминающее ураган, сметающий всё на своём пути, который перепутал и перевернул чувства с ног на голову. А что его, собственно, так задело? Ну, был Романов геем, и что с того? Да он не мог принять то, что творилось с ним уже на протяжении трёх недель. Складывалось ощущение, что у Артура конкретно поехала крыша. Он уже забыл, когда в последний раз нормально спал. Ясные зелёные глаза, сверкающие серебром, длинные худые пальцы, путающиеся в волосах Артура, тихий шёпот слов, которые наутро он не мог вспомнить — эти вещи стали стандартными атрибутами его снов. В первый раз он проснулся в холодном поту с грохочущим сердцем и в полной боевой готовности, будто ему снился не его репетитор, а обнаженные дамы. В ту ночь он так и не уснул. Артур лежал и смотрел в потолок словно в телевизор, стараясь ни о чём не думать. А потом… Потом он привык. Но не смирился. Нет. Лишь крепче сжимал челюсть и опять засыпал. Эти сны возбуждали и пугали одновременно. Чагрицкий повторял, что это временное явление, помутнение рассудка на фоне стресса, которое вот-вот пройдёт, и он станет снова нормальным. Но Артур уже и сам с трудом понимал смысл этого слова.
А теперь? Неожиданно открывшаяся информация дала толчок для нового потока размышлений. Запретных, совершенно неправильных с точки зрения Артура, но тех, которые упорно внедрялись в клетки его мозга, и оседая, потихоньку меняли его отношение ко всей ситуации в целом.
