-«Зачем ты хочешь научиться контролировать Зверя?» - Устрой ему самому кто такой допрос, н’гочи давно бы уже либо обругал приставалу, либо просто дал в нос. Но пришелец спокойно отвечал на все.
-«Я должен стать сильнее. У меня есть любимая девушка, друзья, родина и я очень хочу это все сохранить. Чтобы никто и никогда не посмел даже пальцем тронуть тех, кто мне близок. На всех остальных плевать, пусть хоть все Мироздание летит в тартарары, но мой маленький мир я намерен сохранить. Проблема только в том, что постоянно возникает кто-то, кто хочет помешать моим замыслам, и обычно этот кто-то намного сильнее меня. И потому я хочу сделать так, чтобы больше не было никого сильнее, чтобы никто даже подумать не мог о том, чтобы приставать к моей семье. Понимаешь?»
Н’гочи уже в который раз за сегодня замер от удивления. Он подозревал что угодно. Думал, что чужак начнет говорить о мире во всем мире или о мести врагам. Даже ответ в духе: “я хочу силы ради силы” был бы вполне ожидаем. Но вот так, чтобы только родные, а на остальной мир плевать? Абориген задумался. В каком-то смысле он понимал беловолосого человека. Часто к ним в деревню забредала какая-нибудь дикая тварь и если обходилось одной- двумя смертями, то это считалось чудом. И ему очень хотелось сохранить своих родных, пусть даже ценой жизни кого-то другого. Эгоистично? Да. Но все живые существа – эгоисты, иначе просто не выжить и тот, кто говорит иначе либо идиот, либо лжец. Другой вопрос, в какой степени руководствоваться им и что включать в понятие “свое”. Если только лично себя, то это мелочно и низко. Можно попытаться захватить побольше, но если не сдюжить, то это, как ни странно, тоже довольно мелочно. Вот и думай, гадай, что для тебя входит в круг “своего”, а что – нет. И беловолосый человек решил. Не сказать, чтобы это решение прямо очень нравилось н’гочи, но это по крайней мере было честно.
-«Тогда последнее. Почему ты рассказываешь мне все это? Почему продолжаешь отвечать на ненужные вопросы?» - Чужак улыбнулся.
-«Ну как, я же тебя чуть не убил. Так что с меня должок. И ответить на твои вопросы было меньшим, что я мог сделать. К тому же, один умный человек, не помню, кто это был, может даже я сам, сказал: “Нет ненужных вопросов. Есть заданные не теми и не тем”. Так что? Если это было последнее, то ты сейчас мне что-то скажешь? Что-то важное?» - Он с интересом уставился на н’гочи.
-«Скажу. Хочешь, я помогу тебе научиться контролировать Зверя?»
Глава 4. Предания н’гочи, молитвенный зал и последнее средство.
Предложение странного гиганта было столь же неожиданным, сколь и желанным. Существовала вероятность, что он врал, но отказываться из-за подобных мыслей было бы глупо. Лаз сейчас был готов ухватиться за любую возможность. Потому что начинало происходить непредвиденное.
Кровавый художник, раз пробудившись, начал забирать часть поглощаемой его телом энергии Зверя. И на него она действовала куда сильнее, чем на самого Лаза. Если маг просто использовал эту силу чтобы создавать себе формы и менять сути элементарных эссенций для заклинаний, то эта тварь ее буквально ела. Ела и становилась все сильнее. Осколку Искры становилось все труднее сдерживать его порывы, а значит времени на поглощение было меньше, а значит больше сил получал монстр и все начиналось заново. Чем дольше он тянул, тем больше была вероятность, что однажды вернуть художника в его тюрьму не выйдет. Самые пессимистичные прогнозы давали четыре месяца, самые оптимистичные – год. Максимум через сотню промежутков он окончательно превратится в вечно жаждущего крови монстра.
Так что даже вынырни из леса какой-нибудь монстр и предложи помочь, Лаз согласился бы не раздумывая. А тут был вариант куда лучше монстров. Хотя выглядел этот гигант мягко говоря странно.
-«Как тебя зовут?» - Обращаться просто “ты” или “эй!” было как-то странно.
-«Н’гочи».
-«Нет, погоди, я слышал о таких, как ты. Тем словом, что ты сказал называется весь твой народ, а не ты лично. Как именно твое имя?» - Везде свои традиции и, если ему не захотят говорить имя, тогда ладно, но не спросить Лаз не мог.
