- Спасибо, Энди, - сказала я.
Даже если они все меня презирают и считают дворняжкой, пусть я лучше буду милой и вежливой дворняжкой, чем хмурой, неприветливой и испуганной.
Энди обернулся и с несколько озадаченным видом поклонился снова.
«Все правильно», - сказал - в моей голове! – по-английски приятный женский голос.
Приехали... Я выбрала себе в подруги фамильный портрет и разговариваю сама с собой от ее имени. По-английски. Чума на лыжах…
Мистер Джонсон, медленно и отчетливо выговаривая каждое слово, поинтересовался, куда мне подать чай, какое вино я предпочитаю к обеду и нет ли у меня каких-нибудь пищевых ограничений. Я ответила, что ограничений нет, чай попросила в библиотеку, а насчет вина сказала, – поскольку именно он, а не повар заведовал винными запасами, - что полагаюсь на его вкус. Пожелав мне приятного аппетита, дворецкий вышел, закрыв за собою дверь.
Похрустев для затравки зеленым салатом, я налила себе из супницы загадочного ярко-желтого супа-пюре, приправленного мелко нарезанным, остро пахнущим укропом. Как ни пыталась я определить на вкус его ингредиенты, мне это не удалось. Хорошо быть всеядной. Ну, может, за исключением сырого мяса и живых насекомых, это я вряд ли стала бы есть без серьезной угрозы голодной смерти.
На второе было запеченное в горшочке мясо с овощами и паровая рыба. Я попробовала того и другого и поняла, что десерт – заварной крем с фруктами и печеньем – в меня уже не влезет. Но… нельзя расстраивать повара. Пришлось положить немного в розетку.
Я как раз сражалась с последними ложками, когда позвонила Люська. Она доложилась, что все в порядке, они уже в Париже, в отеле, погода хорошая, и спросила, как мои дела. Я бодро ответила, что у меня тоже все в порядке, погода ужасная, я сижу за ланчем, а до этого бродила по дому и рассматривала портреты.
- Кстати, - поинтересовалась я, словно между прочим, - на одном портрете очень интересный перстень с большим синим камнем, он случайно не сохранился?
- С большим синим камнем? – задумчиво переспросила Люська. – Нет, кажется, нет. Ты же знаешь, я не люблю большие перстни. Есть в сейфе два или три, старинные. Но, если не ошибаюсь, не синие.
Мы поговорили еще пару минут, договорились вечером пообщаться в скайпе, и Люська отключилась.
Так, значит, кольца нет. Я была немного разочарована, но, по правде, особо и не надеялась, что смогу подержать его в руках.
Домучив крем, я вышла в холл. Одна из горничных, сидя на банкетке, вычесывала одну из корги. Энни и Салли были абсолютно похожи, а собак я различала, только когда видела их вместе. Мама Фокси все-таки была покрупнее и повальяжнее своей непоседливой дочки.
- Можно мне? – робко проблеяла я, подойдя поближе.
- Конечно, мадам, - горничная протянула мне щетку и резво вскочила с банкетки. Похоже, вычесывать собак было ее нелюбимой обязанностью.
Я села на ее место, наклонилась к псине, которая лениво потянулась, подставляя мохнатое пузо. Я принялась вычесывать ее, периодически снимая со щетки пух и складывая его в кучку. Хотя поза была и неудобная, размеренность движений и полный желудок навевали дрему. Мне показалось, что я слышу легкие, заглушаемые ковром шаги по лестнице, шуршание парчовой юбки…
Я распрямилась так резко, что закружилась голова. Ни на лестнице, ни на галерее, ни в холле никого не было. Корги подняла голову и недовольно посмотрела на меня: ну ты чего, чеши давай. Я положила щетку и комок пуха на столик: вдруг кто-то вяжет из него носки. Определенно надо пойти проветриться.
Приоткрыв дверь, я выглянула на крыльцо. В воздухе по-прежнему висела водяная пыль. Быстренько сбегав наверх за ботинками (а ведь сомневалась, брать или нет!), я выбрала дождевик с капюшоном в маленькой гардеробной у входа – там на крючках висело несколько плащей, в ведре- подставке стояли большие зонты, а вдоль стены тянулась штанга с плечиками для верхней одежды, сейчас пустая.
Корги осталась в холле, а я вышла и побрела по дорожке вокруг дома, радуясь своим не накрашенным глазам – лицо моментально стало влажным.
Обойдя «Хэмптон-корт», я зачем-то свернула с дорожки и побрела по траве к хозяйственным постройкам. Хотя лужайки были аккуратно подстрижены, низ брючин промок моментально. Я остановилась, задумавшись: вернуться в дом или все-таки идти дальше, и тут увидела, что Бобан машет мне, стоя у гаража. Испугавшись, что он опять заболтает меня до полусмерти, я помахала в ответ и юркнула в полуоткрытую дверь конюшни.
Внутри царил полумрак, пахло сеном, навозом и лошадьми – интересно, а чем еще там могло пахнуть? Конюший Джерри материализовался ниоткуда.
- Мадам? Желаете прокатиться?
А ведь я в школе в драмкружок ходила. И даже один раз играла подругу главной героини. Миленький Станиславский, помоги, а? Миленький конюший Джерри, я, конечно, маленькая дурочка, но ведь ты – такой большой, умный, сильный, смелый, красивый!..
- Мне бы хотелось, - вздохнула я, путаясь в пассиве и сослагательном наклонении. – Но я не умею… и… немного боюсь…
- Не страшно, мисс, - ура, Станиславский сработал! Теперь я мисс, что уже не так официально. – Я вас научу. Только нужна одежда. И обувь.
Я попыталась пойти на попятный, но конюший настоял, чтобы я немедленно позвонила Люське и получила добро на заказ амуниции. Люська
