— Смотри у меня, только попробуй. Нашлю заклинание и волосы все выпадут. Будет голова почище той, что у Цинитрия.
На великана эта угроза подействовала и он, шумно и осторожно, чтобы не лопнула по швам одежда, вздохнув, смирился со своей участью.
После завтрака, во время которого Зеникс, против обыкновения, почти ничего не съел из опасения, что его новый костюм вот-вот лопнет, все вчетвером вышли из «Бешеного кабана», провожаемые радушным хозяином. Напоследок Лейрус поинтересовался у Цинитрия, как ведёт себя пленный и, узнав, что все вчерашние распоряжения выполнены, приказал продолжать в том же духе. «Я поговорю с ним после возвращения» — добавил он.
С Ширелом во главе друзья двинулись вверх по Драконьим Кварталам, к Королевскому Холму, увенчанному обнесённым стенами дворцом. То и дело встречавшиеся им люди в дорогих одеяниях склонялись перед Ширелом в глубоких поклонах, на которые маг отвечал короткими наклонами головы. Пройдя Драконьи Кварталы, друзья вышли на широкую прямоугольную площадь у подножия Королевского Холма. В каждом углу площади располагалось по средних размеров фонтану, а в центре находился большой украшенный мраморными скульптурами фонтан, распушившийся множеством мелких струй воды, выливавшихся отовсюду: сверху, справа, слева, из хитросплетений каменных фигур. В основном здесь были представлены статуи самых знаменитых властителей Лайтии и их жён, однако встречались и различные животные: то орлис, сложив крылья, величественно взирает сверху вниз на задравших голову людей, то ворлок оскалился в немом рычании, то дракон, изогнувшись, застыл в полёте.
Ширел остановился напротив центрального фонтана и сказал:
— Некоторые слишком уж верноподданные придворные недавно предлагали Эбенору установить здесь изображения его с королевой Мирелой. Но я убедил короля, что это несвоевременно, неумно и отдаёт детским тщеславием.
— Что ж, ты был прав, — осматривая искусное творение мастеров Миноры, сказал Лейрус.
— А я был бы не прочь, если бы мою статую поместили на этот красивый фонтан, — мечтательно- восхищённо проговорил Зеникс.
— Тебе дай волю, ты наделаешь своих фигур и понатыкаешь их по всему городу — на каждом доме, на каждом фонаре, конечно, ворота не забудешь, в Ивису парочку бросишь (пускай рыбы тоже на тебя полюбуются), ну и, конечно, на борделях сразу по две поставишь. А ещё в каждую уборную, там уж твою статую точно каждый житель Миноры узрит, — вставил Зихий.
Зеникс сжал пудовые кулаки и было двинулся в сторону невинно хлопающего глазами Зихия, но вовремя вспомнил, что любое резкое движение грозило ему тем, что он останется без одежды в самом центре Миноры, и сдержался. Только покрасневшее лицо великана свидетельствовало о том, с каким удовольствием он бы сейчас заключил острого на язык юношу в «дружеские» объятия. Ширел недовольно посмотрел на обоих из под своей островерхой шляпы:
— Хватит глупить. Будет у вас время на это. Нам пора во дворец.
Все двинулись мимо фонтана к противоположной стороне площади, находившейся у самого холма. Здесь находились ворота, от которых вверх ко дворцу шла прямая огороженная дорога. Возле ворот стояло несколько десятков городских стражников и дюжина королевских гвардейцев, облачённых в громоздкие, но сравнительно лёгкие доспехи и вооружённых длинными булавами. Стражники отгоняли от ворот чрезмерно любопытных и просто праздно шатающихся, которых в столице хватало с избытком, а гвардейцы занимались непосредственно проверкой тех, кому нужно было попасть во дворец. Старший гвардеец, рукоять чьей булавы была посеребрена, суровый воин, скорее молодой, нежели средних лет, внимательно осматривал каждого желающего двинуться по дороге на Королевский Холм, расспрашивал о целях посещения дворца, выяснял, есть ли какие-то бумаги о том, что им разрешено вступить в покои короля. Впрочем, придворные, большинство из которых гвардейцы прекрасно знали в лицо, проходили в ворота беспрепятственно.
Ширел хоть и не был придворным, однако при его появлении стражники расступились, гвардейцы, до того свободно разговаривавшие между собой, замолчали и подтянулись, а старший гвардеец, сидевший на каком-то топчане, встал и с поклоном сказал:
— Приветствую тебя, Великий Маг!
— И я тебя приветствую, Сардр! Всё ли спокойно во дворце?
— Да, Великий Маг, никаких происшествий за последние дни не было.
— Хорошо. Как король Эбенор и королева Мирела?
— Их Величества здоровы и в прекрасном расположении духа.
— Радостная весть. Эти юноши, — Ширел указал на своих спутников, — мои друзья и могут без опасения быть допущены во дворец.
Сардр мельком оглядел всех троих и ещё раз поклонился Ширелу:
— Никто не может сомневаться в твоих словах, Великий Маг! Пропустить!
Гвардейцы быстро открыли медные позолоченные ворота и путники двинулись по плавно огибающей холм дороге, ближе к вершине превращающейся в лестницу с крупными низкими ступенями. Дворец Эбенора был окружён стеной, украшенной зубцами с медными наконечниками, отражавшими солнечные лучи и бросавшими на город рваную нить из тусклых «зайчиков». Дворец представлял собой комплекс тесно примыкавших друг к другу зданий. Самое большое из них, каменное с деревянной резной крышей и высокими колоннами, являлось личными покоями короля и королевы, тронный зал также располагался здесь. Помещение поменьше, весьма похожее на королевское, было лишено искусно выполненной резьбы на деревянных архитектурных деталях, и колонны тут были не такими изящными. Сбоку королевского здания, в его тени, пристроился приземистый дом, походивший более на трактир, нежели на часть королевского двора. Пускай он тоже был построен из камня, но не из того благородного тёмно-розового барута, что за большие деньги был куплен в каменоломнях Горной Страны, а из серо-коричневого атроца, служившего строительным материалом для подавляющего большинства домов в Миноре. В отличие от двух предыдущих зданий это строение было лишено больших просторных окон, щедро впускавших внутрь свет; здесь были узкие окошки, более смахивающие на бойницы в крепостной стене; к тому же, если в королевские покои и стоящее напротив них здание вело по единственному просторному входу, то в этом не слишком привлекательном доме наблюдалось множество деревянных дверей, прорезавших его со всех сторон. Вдоль стен, проходивших по границам вершины холма, располагались деревянные хозяйственные постройки — конюшни, сараи, склады, бараки гвардейцев…
Миновав верхние медные ворота, также охраняемые отрядом гвардейцев, почтительно приветствовавших Ширела, волшебник знакомил спутников с обстановкой:
— Вот это — личные покои Эбенора и Мирелы. В здании напротив живут придворные: от влиятельных сановников, приближённых короля, до мелких лизоблюдов, которые стараются превзойти друг друга в лести королю и королеве и благодаря этому урвать кусок пожирнее.
— Ты, я смотрю, не особенно уважаешь придворную жизнь, — заметил Зихий.
— А за что их уважать? За безделье? За спесивость, раздувающих их, будто они съели что-то негодное? За способность ради почётной должности при каком-нибудь советнике короля подсыпать противнику яду?
— Подожди, подожди, подожди… Тебя послушать, так здесь ещё хуже и опаснее, чем в Тартаре. Получается, нужно поскорее поворачиваться и как дать дёру с этого холма, чтобы и не вспомнили, что мы здесь появлялись, — насмешливо сказал Зихий.
— Что-то мне подсказывает, что там, где появляется власть, тут же прорастают зависть, жадность, спесивость и ненависть. И так дело обстоит не только в Миноре, — задумчиво проронил Лейрус.
— Мудрые слова, Нерождённый, — с горечью согласился Ширел.
— А что здесь? — спросил Зеникс, указывая на серо-коричневый дом.
— Это помещение для челяди.
— А это кто такие? — Зеникс кивнул в сторону застывших у входа в королевские покои воинов с обнажёнными мечами в серебристых просторных одеяниях.
— Телохранители Эбенора. В дружину телохранителей отбираются лишь самые искусные и отважные воины королевства, среди них немало представителей знатных родов, в том числе и отпрыски вождеских кланов.
Когда Ширел приблизился ко входу, телохранители дружно шагнули ему навстречу.
