как Зихий, и постоянно так скакать не смогу — быстро выдохнусь и стану медленным. Но для такой ситуации, как сегодня, когда оказываешься припёртым к стене и противник уже думает, что никуда ты от него не денешься, такой прыжок в самый раз.
— Так ты у меня научился? — уточнил Зихий, польщённый тем, что смог чему-то научить, пускай и сам того не подозревая, прославленного Нерождённого.
— Так и есть.
— Понял? — обратился, торжествуя, Зихий к Зениксу. — Лейрус у меня учится! А у тебя и научиться нечему!
Зеникс фыркнул:
— Да уж! Можно подумать, только ты у нас такой великий, что все у тебя учатся!
— Тут ты неправ, Зихий, — поддержал великана Лейрус. — Кое-чему я научился и у Зеникса.
— Чему же?
— Да хотя бы тому, как обороняться в схватке с соперником, который вооружён секирой, да ещё и умеет ею пользоваться. Надо сказать, из него получился хороший учитель. Ты помнишь, Зеникс?
Зеникс запрокинув голову, коротко рассмеялся. Усмехнулся и Лейрус.
— Он меня тогда чуть не убил.
— Так я и хотел тебя убить, — добавил Зеникс.
— Как это? — непонимающе переводил взгляд с одного на другого Зихий.
— Расскажешь, Зеникс? — пристально посмотрев на могучего друга, спросил Нерождённый. — Только с того, с чего всё началось.
Богатырь секунду колебался, но всё же кивнул и начал рассказ:
— Это было… Вроде бы и недавно, а уже кажется, что столько времени с тех пор утекло, что полжизни прошло… Это было тогда, когда у меня ещё был дом, была семья, была… была любимая. Тогда только-только наступила зима, снег ещё не валил стеной, но земля и деревья стали белыми и озёра покрылись тонким льдом. Наше селение племени Винторогих стояло между двумя озёрами, не слишком большими, но и не слишком маленькими. Берега сплошь покрыты лесом, только широкая полоса между озёрами, где и стояли наши дома, не заросла деревьями. Говорили, что деревьев на этом участке отродясь не было, потому и решили именно на этом месте устроить сначала стоянку для путников, а потом и постоянное жилище. Видно, и в самом деле так было — помню, по весне у нас в селении трава сочная, ярко-зелёная, словно молодой кузнечик, а в лесу и по берегам больше серая и блёклая. Деревья ведь соки пьют из земли…
Зеникс на мгновение прервался, а Зихий ошеломлённо смотрел на него: резкие грубые черты лица богатыря разгладились, обычно громовой рявкающий голос стал тихим и мягким, будто течение реки.
— Так вот, тогда наступила зима… Мы тогда с отцом возвращались из главного селения нашего племени, куда ходили отчитываться перед вождём — отец был старостой нашего селения. Помню, отец всё время подгонял меня, очень уж ему хотелось добраться до дома до темноты. И мы почти успели — густые сумерки лишь начали сгущаться, когда мы увидели сквозь деревья два больших белых пятна, между которыми поблёскивали огни жилищ. Когда мы уже поравнялись с первым домом, я непонятно почему встревожился — лишь позже, после всего, что случилось я понял, что меня смутило отсутствие собачьего лая. Собак у нас в селенье всегда было много, и лаяли они, когда кто-нибудь появлялся, так, что мало не покажется. А тогда собаки молчали. А отец торопился домой, не смотря по сторонам и не замечая ничего странного: он купил у торговца, что приехал в гости к нашему вождю, ожерелье и браслет для моей матери и сестры. Очень спешил подарить. Когда мы вышли к центру селенья, где была небольшая площадь и рядом наш высокий дом, раздался звук, будто свистнул кто, коротко, как делают это мальчишки, которые только учатся свистеть. Отец… будто споткнулся, замер, сделал ещё шаг вперёд, потом медленно, заваливаясь набок, повернулся ко мне (я шёл несколько сзади) — из горла у него торчала стрела с мохнатым грязным оперением. Он свалился, словно мешок, а я даже подбежать к нему не успел, как из-за домов, из подворотен с шипением и сиплыми криками со всех сторон на меня кинулись безносые длинноволосые твари с длинными заточенными прутами.
— Вампиры… — произнёс, отчего-то шёпотом, Зихий.
— Да, вампиролюди. Из тех, что ещё не обрели звериного облика, но уже и не были похожи на людей. Они бросились на меня с этими прутами. Хорошо, что у меня была моя секира: будь это люди, половину из них я разорвал бы голыми руками, оставшиеся испугались бы и сбежали, но вампиры… Они же вдвое сильнее человека, к тому же их было много, не менее двадцати. Жарче боя у меня не было… Когда из двух десятков их осталось только полтора, из которых двое не досчитались по одной руке, они решили малость передохнуть и решить между собой, как им лучше меня одолеть. В этот момент я поглядел на свой дом и увидел, как на крыльце стоит вампир, ростом не уступавший мне и с длинными нечеловеческими ушами. Вампироэльф… Он играючи, словно тростинки, держал за горло каждой рукой по девушке, в правой руке мою сестру, в левой — мою невесту. Они обе задыхались, их лица начинали синеть, а он продолжал с ухмылкой, которая обнажала два его длинных нижних клыка, сдавливать им шеи. В глазах у меня помутнело, в голове отчётливо раздался стук, будто сердце во мне подпрыгивало до самой макушки. Крича и сам себя не слыша, и поднял над головой секиру и побежал к вампироэльфу, не замечая более никого вокруг. Ну, эти недо-люди, недо-звери времени зря не теряли, искололи меня своими прутами со всех сторон, бросались под ноги. Парочка из них даже пытались прыгнуть и вцепиться зубами мне в шею, но моя секира быстро разрубила их, так что другие уже не пробовали повторить этот номер. Я почти уже добрался до крыльца, почти добрался… Но кровь хлестала из меня струями — из ног, из спины, из боков, из рук, — и я резко стал слабеть. В двух шагах от своего дома я упал на колени, отмахиваясь от вертящихся вокруг вампиров. Видно, их предводитель, вампироэльф, решил, что мне уже конец и скрылся за моим домом, унося еле шевелящихся сестру и невесту. Собрав последнее, что смог в себе собрать, я поднялся и хотел побежать за ним, но ноги меня не слушались и стая вампиров стала теснить меня по дощатому причалу, который шёл от моего дома, к озеру. Уже перестав что-либо соображать, я плюхнулся в воду и, проломив тонкий лёд, успел почувствовать обжигающий холод воды и вырубился… Очнулся от того, что меня пытались живьём сожрать озёрные щуки, привлечённые с глубины обильно вытекающей из ран моей кровью. Повезло — я был у самого берега, причём в том месте, где пологий спуск к воде. Еле-еле выкарабкался на сушу. Судя по звёздам, полночь уже миновала. Такой пронзительной тишины я в жизни не слышал. Тишь, только потрескивают горящие дома нашего селенья, да разлетающиеся во всю сторону крупные искры с лёгким шипением тают в снегу. Кое-как я доковылял до полыхающих домов — ничего спасти уже было нельзя, огонь разошёлся во всю. Вампиры, как я пошёл ко дну, решили, видно, что я потонул, подожгли селенье и убрались восвояси. Крыша моего дома уже обрушилась, скорее всего, его подожгли первым. Повсюду валялись трупы моих земляков. Как ни странно, вампиры никого не заразили своими укусами, убили всех. Отец лежал на том же месте, где упал, рядом лежали два обезглавленных тела — сестра и невеста. Головы вампиры забрали. Помню, подошёл к ним, увидел поблёскивавшее серебряное кольцо на пальце у любимой — мой первый подарок после обручения — и во второй раз за ночь вырубился…
Пришёл в себя, когда меня всего, вдоль и поперёк, перевязывали. На следующее утро в селенье, точнее, туда, где оно раньше было, прибыл вождь с отрядом всадников. Они похоронили убитых и подобрали меня. Я был без сознания два дня и две ночи. Вождь навестил меня, что-то говорил, что — не помню. За что ему благодарен — так что он догадался сохранить вот это…
Зеникс старательно и бережно достал из-за пазухи аккуратный свёрток, раскрыл его и показал всем умещающиеся на его громадной ладони ожерелье из зеленоватых камней, позолоченный браслет и маленькое, еле заметное серебряное колечко.
— Вот всё, что мне осталось на память о матери, сестре и любимой. Память об отце у меня всегда под рукой, — великан кивнул в сторон лежащей подле него секиры. — Это он мне подарил.
С нежностью, будто гладя пушистого ласкового зверька, Зеникс завернул украшения и спрятал под одеждой. Улыбнувшись, он тут же помрачнел, лицо снова приняло привычные рубленные очертания.
— С того времени я стал сам не свой, из меня будто сердце вынули. Я остался в селении вождя племени, на развалины родного селенья не возвращался, даже на могилы близких ни разу не сходил. Мне рассказали, что мою мать тоже убили, нашли её… в доме, сгоревшую почти до неузнаваемости. Целыми днями я либо бездумно шатался по окрестным лесам, либо до изнеможения тренировался с оружием, в основном с секирой, конечно. Ночами мне снились кошмары, снова видел, как падал со стрелой в горле отец,
