перед секирой, сверкавшей молнией. Вампироэльф, решив, что самое время вмешаться, скинул с себя балахон, оставшись в одной кожаной бедренной повязке. Его мощное тело вызывало восхищение, но то восхищение, что вызывает сильное животное, ничего человеческого и тем более эльфийского в нём уже не было. Вампироэльф, мощным прыжком взвившись в воздух на добрый десяток локтей, атаковал Зеникса и богатырю, не отруби он секундой ранее голову одному из вампиров, пришлось бы нелегко. Но великан успел увернуться от булавы и соперники стали медленно передвигаться по кругу, следя за каждым движением врага, Зеникс попутно с ленцой отмахивался от редких выпадов оставшегося пока в живых вампира.
У остальных дела шли лучше; вернее, Ширел и Лейрус свои дела уже закончили: волшебник прочитал заклинание и взмахнул руками, отчего бывший уже в нескольких шагах от него вампир остановился, будто вкопанный, опоясанный светлыми парообразными струями, выскочившими, как казалось, из рукавов мага. Обездвиженный вампир затрясся, словно на жесточайшем морозе, из его ушей, носа и пасти хлынула чёрная кровь и он свалился замертво. Нерождённый тем временем молниеносно вклинился между двумя врагами, ударом правого меча отсёк руку одному вампиру, ударом левого — ногу второго. Затем лишил вампира и второй руки и пронзил его горло, а вторым клинком проткнул сердце лежащего на земле врага. Тот в предсмертной агонии схватился за разорвавший его сердце в клочья меч, второй же, лишённый такой возможности вместе с отрубленными руками, мешком упал навзничь.
Зихий справился со «своим» вампиром не так быстро — сверхчеловечески быстрый рывок противника не оставил ему времени достать ещё одну стрелу, так что лук Древославному пришлось отбросить и уклоняться от свистевших над ним шипов с крюками. Сумев вытащить меч, Зихий скользящим ударом рассёк ремни, которыми шип крепился к одной из рук противника, так что теперь оба имели оружие только в одной руке. Вампир присел, скаля клыки.
— Он будет прыгать! — услышал Зихий предупреждающий крик Лейруса, но вампир уже летел на него, выставив вперёд шип с отточенным, как бритва, крюком. Зихий сделал небольшой шаг в сторону и, обхватив рукоять двумя руками, резко ткнул мечом пустоту. Кровососущая тварь напоролась на клинок, вводя его всё глубже в своё тело собственным весом, навалившимся на острие. Удар был настолько мощным, что Древославный выпустил меч из рук и вампир упал на землю, покатившись к воде. Несколько раз перевернувшись, вампир из последних сил вырвал из раны меч и жизнь ушла из него.
Подобрав свой клинок, Зихий подбежал к Лейрусу и Ширелу, которые наблюдали за схваткой Зеникса с вампироэльфом: другого своего противника великан уже убил, разрубив наискосок, от левого плеча до правого бедра. Более проворный и быстрый, вампироэльф сумел легко ранить богатыря, едва коснувшись булавой плеча Зеникса. Рана, хоть и была просто глубокой царапиной, обильно кровоточила и постепенно вся рука великана была в крови. Противник Зеникса, с трудом увёртываясь от тяжёлых ударов, старался контратаковать, целя заточенным прутом в ноги великана. Когда Зеникс парировал удары, вампироэльф старался булавой поразить открывавшуюся верхнюю часть тела. Возможно, владей он, подобно Лейрусу, с одинаковой силой и умением обоими руками, у него могло что-нибудь получиться; однако правой своей рукой он владел явно хуже, нежели левой, и потому большинство его атак булавой оказывались безуспешными. Но вампироэльф продолжал круговерть, понимая, что вместе с брызгами крови, разлетавшимися от огромного плеча Зеникса, из великана постепенно выходят силы, и теряется скорость. Измотай кровопийца богатыря — и появлялся хороший шанс победить его. Однако надежды вампироэльфа не сбылись: когда он во время одного из своих двойных выпадов подобрался к врагу слишком близко, Зеникс вонзил секиру в ступню противника, намертво пригвоздив её более чем на половину ушедшим в землю широким лезвием. Вампироэльф, одновременно услышал громкий хруст своих костей и почувствовав дикую, туманящую разум боль, непроизвольно выпустил булаву и схватился, наклонившись, за поражённую ногу. Зеникс тут же, выпустив застрявшую секиру, одновременно одной рукой вышиб длинный прут, а другой загрёб в громадную ладонь горло врага, оторвав того от земли. Вампироэльф захрипел, двумя руками схватившись за ставшие железными тисками пальцы богатыря, а ногами отчаянно молотя воздух в пяти-шести локтях от поверхности земли. Глаза Зеникса зажглись торжеством, он оскалил зубы, выдавая пылающую в нём зловещую радость, радость от осознания, что сейчас он своими руками свернёт шею тому, чьё клыкастое безносое лицо долгими ночами не давало ему покоя и сна. Продолжая сжимать пальцы, богатырь наблюдал за тем, как вампироэльф перестаёт хрипеть, его тёмное лицо начинает бледнеть и синеть, красные глаза закатываются, а тело, брыкавшееся и извивающееся, постепенно затихает. Но вдруг Зеникс вздрогнул и часто заморгал, так, как если бы в глаз ему что-то попало; нахмурившись, он несколько секунд смотрел на врага, теперь уже без злорадного оскала, после чего, слегка согнув руку, отшвырнул вампироэльфа прочь от себя. Тот, пролетел, немалое расстояние, грохнулся на землю, ошалело повертел головой, словно не веря в то, что в его лёгкие снова вливается воздух. Зеникс отвернулся и медленно подошёл к друзьям.
— Почему ты не убил его? — недоумевал Зихий.
— Не знаю… Это трудно объяснить… — грустно покачал головой великан. — Я вспомнил, как я жаждал добраться до него и своими руками разорвать эту тварь на части… И вот, когда я держал его в руке и видел, как он загибается, я вдруг понял, что в этот самый миг ничем не лучше его. Он одержим жаждой крови, я — жаждой убить его. Но я же человек… Я не такой, как он… Мне не нужно лишить его жизни для того, чтобы с любовью вспоминать свою семью. А убей я его хоть десять, хоть сто раз, родных я уже не верну…
— Ты принял правильное решение, — хлопнул богатыря по спине Ширел, пряча в усах и бороде печальную улыбку.
— Ты молодец, — похвалил друга Лейрус. — Скажи… Наверняка ты в тот миг вспомнил и о Салии, дочери Гермиуса, предводителя бывших вампиров?
Зеникс смущённо потупился:
— Да… Я подумал, что если убью его сейчас и вот так, я не смогу с чистым сердцем смотреть на неё, если мы встретимся…
— Встретитесь. Я верю, что встретитесь, — улыбнулся Лейрус, но его улыбка тут же улетучилась. — Я сегодня страшно провинился перед вами, друзья мои.
— Чем же? — воскликнул Зихий.
— Стремление побыстрее отыскать эти огненные доспехи и скорее отправиться к Реке Двойного Огня, чтобы там сразиться с Лезидиром, ослепило меня. Я перестал думать об осторожности, не приглядывался к возможным опасностям. Внутри себя я позабыл, что действую не один и должен, раз уж вы решили сопровождать меня на моём Пути и помогаете мне, заботиться о том, чтобы с вами ничего не случилось из- за меня. Сегодня из-за меня мы угодили в западню. Послушайся я вас на том берегу, отложи переправу на утро, у вампиров было бы меньше возможностей напасть на нас — при свете дня подобраться к нам было бы сложнее, да и эти твари на солнце чувствую себя неважно…
— Они бы напали в другой раз, — возразил Зихий.
— Это не снимает с меня вины, — не согласился Нерождённый. — Но я обещаю вам — такого больше не повторится. Я буду дважды думать, дважды всматриваться, дважды вслушиваться. Для меня жизнь отважных воинов, доверившихся мне, важнее, чем моя собственная…
— Звучит малость сентиментально и немного напыщенно, но слова хорошие, — поглаживая бороду, произнёс Ширел. — А главное, что слова искренние.
— Ты сомневался в этом? — улыбнулся Лейрус.
— Нет.
— Я тоже никогда не сомневался в тебе, Лейрус, — вставил Зеникс.
— Я знаю…
— А у меня и поводов засомневаться не было, зато случаев, после которых, можно было доверять, хватает — заключил Древославный, посмеиваясь. — Сегодняшняя засада — ерунда, мелочь.
— Мелочь мелочью, а Зеникса ранили. Как ты? — обратился к богатырю Нерождённый.
— Да разве это рана? — возмутился великан. — Пустяк, царапинка.
— Да, рана совсем неопасная, — определил волшебник, внимательно осмотрев плечо Зеникса. — Сейчас я намажу это место специальным зельем, заживёт, как на кошке.
Маг не обманул — после того, как он нанёс на рану Зеникса маслянистое белое вещество, сильно пахнущее полевыми травами и диким мёдом, царапина спустя всего пару часов совершенно затянулась, оставив на память о себе неприметный маленький шрам.
— То, что Зеникс не стал его убивать, это, безусловно, хорошо, — промолвил Нерождённый, смотря в
