- Ну что вы, Аллочка. Вам этого не понять. - Он со значением вздохнул. Затем, решив приближаться к делу, сказал:
- Заниматься можете на антресолях. Там у меня библиотека. Или еще лучше - в комнате отдыха. Я вам не показывал - у меня здесь есть комната отдыха. Посмотрите, пожалуйста.
Он открыл дверь, ведущую в небольшую комнатку без окон. Там стояла широкая тахта-лира изделия рижских мебельщиков, на полу - мягкий китайский ковер. Небольшой столик, на котором стояла бронзовая лампа с шелковым абажуром, увенчан хрустальной вазой с фруктами и бутылкой «Хванчкары».
На стенах - цветные фоторепродукции обнаженных женщин: «Даная» Рембрандта, «Венера» Джорджоне, рубенсовская «Сусанна», брюлловская «Вирсавия» и, конечно, ренуаровская молодая дама, сидящая спиной к зрителю с мягким поворотом головы.
В углу комнаты стоял телевизор, нисколько не нарушая интимного уюта этого «укромного убежища художника», как любил выражаться Борис.
Усадив девушку на тахту, Юлин налил вино в рюмки и негромко, проникновенно предложил:
- За нашу встречу, Аллочка.
Он глядел на девушку недобрым, бесстыжим взглядом, изучал ее. Аллочка отпила глоток, вино понравилось, и она допила до дна. Он снова наполнил бокалы. В большой комнате звонил телефон. Борис не подходил, точно не слышал.
- Там звонят, - напомнила Аллочка.
- И пусть. Нас ничто не должно тревожить. Правда? -сидя рядом с ней на тахте, он пробовал взять ее руку.
Она не позволила. Спокойно, не выходя из глубокой задумчивости, сказала:
- Не надо, Борис Маркович, не забывайтесь. - Ему хотелось знать, где сейчас бродят ее мысли, чем заняты. Он предложил выпить за счастье. Она улыбнулась и отказалась: должно быть, не верила в счастье, которое предлагал ей самодовольный художник.
- Вот как раньше могли писать. Условия были, -пожаловался Борис, указывая глазами на репродукции обнаженных женщин. Она смущенно молчала. - Теперь так не могут. Тренировка нужна. А где сейчас найдешь у нас девушку, которая согласилась бы позировать вот в таком виде?
- Однако вы находите, - Алла резко поднялась, кольнула его презрительным взглядом и, ничего не сказав, покинула мастерскую.
«Сорвалось! Какая досада», - Борис поморщился. Он вернулся в свой укромный уголок.
Недопитое вино и фрукты в хрустальной с серебряной оправой вазе казались неуместными. В памяти искрой сверкнуло сожаление о парфюмерном и шоколадном наборах. Фу, какая чепуха. Он не настолько мелочен, чтоб жалеть о скромном подарке, истраченном понапрасну. Он никогда не отличался расчетливостью - так ему не однажды говорил отец. Упорхнула птичка - вот что возмущало и злило Юлина.
Он вошел в зал и с шумом открыл окно. На дворе было тепло.
Горечь и разочарование, вызванные вероломством Аллочки, Борис Юлин попытался загладить приятными воспоминаниями о плавании вокруг Европы минувшим летом. Мысли его потревожил телефон, звонок был длинный, как обычно звонит междугородная. Он взял трубку. Звонила жена.
- Где ты был? Тебя с утра разыскивает Осип Давыдович. Что-то важное, - сообщила Нина.
- Меня не было в мастерской, - солгал Борис. - Я позвоню ему.
- Его сейчас нет дома. Он просит тебя заехать к нему домой к шести часам. Вечером я буду ждать тебя у папы.
- А если я задержусь у Осипа?
- Все равно я буду ждать тебя. Обязательно заезжай за мной.
Борис Юлин женился на Ниночке не зря. Девушка обладала многими достоинствами... В ней ему нравилась не только привлекательная внешность. Нина была наделена тонким умом и мягким, податливым характером. Она получила хорошее воспитание. Как-никак, отец - профессор, мать - в прошлом преподавательница музыки. Старший брат Нины погиб на фронте, средний - летчик, лейтенант, служит на Дальнем Востоке. Ниночка, восторженная, романтически настроенная девушка, любила в Борисе прежде всего художника. Она считала большим счастьем выйти замуж за деятеля искусства. Заветная мечта сбылась, муж оказался художником, да еще и знаменитым. В талант его она верила преданно и слепо. Боря не может быть посредственным, Боря необыкновенный, Боря - самородок. Во всяком случае так говорили люди, понимающие толк в живописи, даже такие бесспорные авторитеты, как Барселонский, Пчелкин, Иванов-Петренко.
Нина боготворила Бориса. О его изменах она даже не подозревала. Это было вначале. А потом? Потом она делала вид, что ничего не подозревает. Так было спокойней. А покой семейной жизни - это не так уж мало. После окончания университета она год «отдыхала». Затем ее устроили на работу на радио. Нина была довольна - работа интересная, тоже связанная с искусством.
Нина часто навещала своих одиноких стариков, живших в новой квартире на Ленинских горах. Она даже подумывала перебраться к ним вместе с мужем, но в таком случае вставал неприятный вопрос: а как быть со своей отдельной двухкомнатной квартирой, полученной совсем недавно и с большим трудом? Делать обмен Борис не хотел: у тестя есть наследник - сын.
Нина приехала в квартиру отца вечером после работы. Профессор только что вернулся из университета и был чем-то недоволен, к огорчению дочери.
Борис был в мире и дружбе с жениными родителями. Его здесь всегда встречали, как родного. Он заехал за Ниной в десятом часу. Его ждали к чаю, не
