значит не заросшее тернием житейских печалей и дел, а готовое к снисканию правды Божией. «Упразднитеся и разумейте».
Посему-то вседушный искатель бывает нищ, воздержан и пустыннолюбный. Для сего добрый книгочий книгочтению учится, а добрый схоластик в делах упражняется. Скажем с сыном Сираховым: «Чем умудрится держащий орало?» Мысли его и разговоры о быках, о нивах, о скотском корме. То же рассуждать о прочиих. Правда, что общество без них не населится, но быть они не могут в совете, все в порядке содержащем. «Только отдающий душу свою и размышляющий в законе Вышнего премудрости всех древних взыщет и в пророчествиях поучаться будет, повести мужей именитых, соблюдет и в извитие притчей снизойдет, сокровенное притчей изыщет и в гадании притчей поживет, посреди вельмож послужит…»
Для сего не велит Господь Аарону иметь грунт. «Я часть твоя и наследие твое». Да блюдут скинию, да роют священные книги.
Афанасий. Итак, бедные твои проповедники остаются нищими?
Лонгин. Совсем нищими, чтоб были готовы. Но сии нищие благовествуют. Сам Господь учит их. «Приступили к нему ученики его и открыли уста свои, уча их». О сих-то умаляющихся сердцем и деянием говорит: «Блаженные нищие духом…» Они-то плачут, алчут и жаждут Царствия Божиего и правды его, кротки, лишенны, гонимы, поносимы, но имеют же мзду свою
Но живее всего изображает сродность его сие: «Дал Господь язык мне, мзду мою, и тем восхвалю его». Видно, что не для кошелька учился, не было ему любезнее, как достать сие с Исаиею: «Господь даст мне язык научения…» И с той: «Мед и молоко под языком твоим». «И начали говорить иными языками…» Сию премудрость, познающую и любящую Господа своего, называет Соломон долготою жития, древом жизни, верою, правдою, миром, молитвою, богатством и славою, красотою молодцам, а старикам сединою. «Красота юным – премудрость, слава же старым – седины».
Несколько символов, сиречь гадательных или таинственных образов, из языческого богословия
Не хочется мне с вами расстаться. Забавно для меня сказал тот, кто дружескую в путешествии беседу назвал возком. Жизнь наша есть путешествие.
Григорий. Прошу из сада в мою горницу… Правда, что дружеская беседа есть возок, путника облегчающий. А тем он лучше, когда катится на колесах пророческих. О колеса! О сладчайшая вечность! Счастлив, кто взор свой приучил к светозарному твоему блистанию. Сей почаще взглядывает и вкушает от тебя. Вот точная манна! А зерно ее мелкое, как кореандр, разными любителям своим приятностями вкус услаждает, как дражайший алмаз, мечет в очи молнию разного цвета. Кто хочет облегчить несытость свою без нее, тот хочет горстью песка забросать бездну океана, а каплею прохладить огненное царство, обещая душе своей пространную роскошь, заключив ее, как орла, в тесну пещеру и не разумея, что
Но чувствуя жало ее, наставляющее нас в выборе пищи, дружбы и звания, помаленьку узнавать ее, будто из букваря, обучаемся.
Афанасий. Ба! Откуда у тебя столько новых картин? Смотри: вся горница ими одета.
Яков. Не удивляйся: разумным людям мудрая картина есть план, представляющий обширность целой книги. Картина есть книга немая, но, как вижу, здесь они не немы, все говорящие.
Афанасий. Фи! Они все, как вижу, языческая грязь…
Григорий. Пересмотрите, для сего я вас позвал. Но не ругайте. Они мне все любезны.
Ермолай. Если бы в твою горницу пришел младоумный христианин, почел бы тебя идолочтецом.
Григорий. Чистое небо не боится молнии и грома.
Афанасий. Что за вздор! Вокруг звери, птицы, леса, горы, скоты, воды, рыбы, гады и проч. и проч., будто рай языческий.
Григорий. Я с Петром святым все сие режу и в сладость с Богом кушаю; с ним ничто не есть скверно.
Афанасий. Пожалуйста, не все глотай. Пожалей хоть гор с деревьями. Посмотри на первую, что над дверью. Что за птички сидят на цветущих ветвях?
Григорий. Соловей со своими детьми, учит их петь.
Яков. А прочитайте, что говорит картинка?
Григорий. «Родители суть наши лучшие учителя». Судите, не прекрасна ли песнь? И не должно ли почитать предков наших законы? Известно, чего учит нас мать наша Библия.
Ермолай. Взгляните сюда. О бедненький олень! С вонзенною в тело стрелою страдает возле холма, полстрелы в язве, пропал он. Кто пособит?
Яков. Не бойся! Разве не видишь, что траву кушает? Она ему выгонит вон стрелу. Сия трава у древних эллинов звалась ??? ??µ???.
Ермолай. И так стрелец ничего над ним не успел? Хотел бы я знать, кто его учит цельбы сей?
