Наставления бродячего философа. Полное собрание текстов

же ангельских слышаны были се сии!

Воспоем Господу! О Боже всесильный!
Еще наш принял ты вопль и плач умильный.
Еще нас не судишь в конец отринуть.
Победил! Пал супостат наш лютый.
И антихрист принял казнь, домашний враг велий.
Ко нам же возвратившись, грядет мир веселый.
Он безбедное здравие ведет за собою.
Ныне и день лучшею красен добротою.
И солнце сильнейшие лучи испускает,
И лицо краснейшее цвет полний являет [243].

Зима прошла, Солнце ясно[244]
Миру открыло лицо красно.
Из подземной клети явилися цветы,
Морозом прежде побиенны.

Уже все райские птицы
Выпущены из темницы.
Повсюду летают, сладко воспевают,
Веселья исполненны.

Зеленые поля в травы
Шумящие, в лист дубравы
Встают, одеваясь, смотря, воссмеваясь.
Ах, сколь сладко там взирать!

От днесь открылись в жаждущих полях и пустынях живой воды источники. Явились города и жилища оные. «Сколь красны дома твои, Ияков!» Неровные горы отворили пути свои, одеваясь цветами оными: «Я цвет полевой и крын удольний».

Дикий и бесстранноприимный неприступный Кавказ открыл гостиницы своим странникам. Море указало дорогу кораблям всем плывущим. Показались плодоносные острова, кефы, скалы, гавани и мысы Доброй Надежды. Отворились спасительные пристанища всем мореплавателям даже до древнего Фарсиса[245] и до Одигитрии[246] заблуждающим, до облачной огнедышащей горницы, взирающей на Александрию Фарийской пирамиды[247].

Увидели славное царство и святую землю оную: «Там родила тебя мать твоя». Царя со славою узрите, и «очи ваши узрят землю издалека». Преупокоились на злачных местах и на блаженных удольях, по писанию: «Едите, ближние, и пейте, и упейтесь, братия…» От днесь воссияли над главами святых человеков лучезарные венцы, окружающие в себе сию адамантову славу: «Легко быть благим». Тогда и на мою главу возложен венец нетленный. Архангелы, песнь победную спев, взлетели в горнее и опять вселились в семи пирамидах, субботами великими нареченных, взирающих и соблюдающих премудрости дом семисубботний, славя Отца и Сына, и Святого Духа вчера, днесь и вовеки.

Сие видение я, старец Даниил Варсава, воистину видел. Написал же в просвещение невеждам блаженным оным: «Дай премудрому повод…»

Конец

Пря беса со Варсавою[248]

Когда в обновлении мира сбылось на мне оное:

‘O ???????? ??? ????? ??????? ???? ????? – «Венец премудрых – богатство их» (Притчи).

Яснее скажи: In corona sapientiura divitiae eorum.

Тогда в пустыне явился мне бес от полчища оных: «Нечестивый, кляня сатану, сам клянет свою душу». Имя ему Даймон[249].

Даймон. Слышь, Варсава, младенческий ум, сердце безобразное, душа, исполнена паучины! Не поучающая, но научающая. Ты ли есть творящий странные догма и новые славы?

Варсава. Мы-то Божиею милостию рабы господ и дерзаем благовестить Божию славу сию:

Как злость трудна и горька,
Благость же легка и сладка.

Даймон. Что есть благость?

Варсава. То же, что нужность.

Даймон. Что есть нужность?

Варсава. То, что не есть злость.

Даймон. Что есть злость?

Варсава. То, что не есть благость.

Даймон. Откуда родится нужность?

Варсава. Она есть ветвь благости и блаженства.

Даймон. Благость же и блаженство откуда есть?

Варсава. Сия ветка от древа жизни.

Даймон. Где есть древо жизни?

Варсава. Посреди плоти нашей.

Даймон. Что есть древо жизни?

Варсава. Есть закон ума.

Даймон. Что есть закон ума?

Варсава. Свет тихий святой славы, бессмертного отца небесного… Образ ипостаси его, ему же слава вовеки. Аминь.

Бес, несколько будучи смущен и водрузив очи в землю, помышлял в себе, негодуя на странности ответные. После же вопросил: «Ныне ли узаконяешь? И подлагаешь в основание лживую твердь сию, нужность не трудна?»