С тех пор я его не видела.
Мой взгляд встречается со взглядом Кейла, и он одним губами спрашивает: «Ты в порядке?»
«Всё хорошо», — тоже отвечаю лишь губами и улыбаюсь лучшей из своих улыбок.
Его глаза сужаются. Он не ведётся. Я перевожу взгляд в сторону.
Кейл знает меня лучше, чем кто бы то ни было, и он понимает, когда я не в порядке. Меня просто распирает от нетерпения рассказать ему, что Декс вернулся в Лос-Анджелес. Он не очень хорошо это воспримет.
Я просто рада, что мы уезжаем отсюда через неделю, чтобы отправиться в тур.
На этот раз до меня доносится голос Грея:
— Мы начнём, когда ты будешь готова, Лила.
Я поправляю свои наушники, делаю глубокий вдох и встряхиваю руки.
— Я готова.
Я подхожу к микрофону, мои губы парят над тёплой подушкой. Закрыв глаза, я делаю то, что сказал Зейн. Представляю все свои эмоции, всё то дерьмо, что беспокоит меня сегодня, и перенаправляю это в свою песню.
Пение — единственное, что имеет для меня смысл. Это моё безопасное место. Ничто и никто не может причинить мне боль в тот момент, когда моё сердце поёт.
Я слышу музыку, слишком хорошо знакомую мне, приятный звук, вибрирующий через моё тело и мой разум.
Я разделяю свои сухие губы, облизываю их, а затем с лёгкостью пою первую строку. Я пою, пока мой голос не поднимается, достигая высоты, и тогда слова выходят из меня всё мощнее, пока я не выжимаюсь досуха на самой последней строке.
Песня закончена, я открываю глаза.
Зейн не может пожаловаться на что-либо. Это было безупречно.
Я стягиваю наушники и обхожу микрофон, ожидая увидеть полную кабину, однако единственный человек, которого я там нахожу — Грей.
Я нажимаю кнопку интеркома.
— Где все?
Грей наклоняется к микрофону.
— В конференц-зале. Зейн сказал, чтобы ты шла туда, когда закончишь.
В мой желудок вторгается колонна танков.
— Он не сказал, почему?
— Не-а. Он ответил на звонок и разозлился. После этого он сказал ребятам, чтобы они пошли с ним в конференц-зал, и просил передать тебе то же самое, как закончишь.
Сбитая с толку, я говорю:
— Хорошо.
— На этот раз, кстати, ты сделала намного больше, — говорит Грей. — Отлично. Я могу наложить это на трек, никаких проблем. Вернись позже, я всё сделаю, так что ты сможешь послушать.
— Спасибо, Грей. Увидимся позже, — я выхожу из звуковой будки, пересекаю студию и выхожу за дверь.
Прохожу короткое расстояние вниз по коридору и захожу в конференц-зал. Когда я открываю дверь, в мою сторону поворачивается три головы. У них слишком мрачные лица, поэтому я предполагаю, что, что бы это ни было, они уже знают.
Зейн стоит у окна. Его лицо как всегда лишено эмоций, а руки сложены на груди.
Его напряжённая позиция мгновенно заставляет меня забеспокоиться.
— Всё в порядке? — я стараюсь сдержать нервы в голосе. Вытаскиваю стул и сажусь рядом с Сонни.
— Сегодня утром Дина сломала ногу, когда каталась на лыжах, — Зейн выпрямляется и шагает к столу, где мы сидим. — Я имею в виду, серьёзно? Кто катается на грёбаных лыжах в наши дни? — бормочет он, дёргая стул и садясь.
Я бы на самом деле посмеялась над его комментарием, если бы у меня из-под ног не ушла земля.
Дина — наш менеджер. Она собиралась поехать с нами на гастроли.
Я мечтала об этом туре с тех пор, как взяла в руки свою первую гитару.
Мне известна политика УШ: нет тур-менеджера — нет тура.
Они не позволят, чтобы такие вещи происходили без их поддержки, это не будет иметь смысла.
Новая группа в пути и без какой-либо поддержки — не самая лучшая идея, учитывая количество акул в этой отрасли.
