Только после наших успешных запусков до них наконец дошло, дурная гордость была засунута куда положено, и «Сатурны» для лунной программы поручили делать фон Брауну, дав ему практически неограниченные полномочия. Ну и, наконец, нам наши ядерщики сильно помогли.
— Это как? Ракеты же химические.
— Зато боеголовки атомные. И тяжелые, тяжелее, чем у американцев. Вот и пришлось Королеву делать баллистические ракеты такой мощности, что они смогли вывести на орбиту и спутник, и Гагарина. В общем, это было удачное для СССР стечение обстоятельств, которым он сумел блестяще воспользоваться.
Косыгин кивнул, помолчал и продолжил:
— А что вы имели в виду, говоря о возможности не допустить падения престижа?
— Луноход. Точнее, луноходы. И челомеевскую ракету УР-500. Она уже почти готова и получится удачной, даже в двадцать первом веке именно она под именем «Протон» будет выводить спутники на орбиту. Не все, конечно, но заметную часть. И относительно лунохода. Он в моем прошлом получился довольно тяжелый, почти восемьсот килограммов. Однако сильно много их не надо, а уж на три-четыре штуки я смогу натащить вам деталей из будущего. Бортовой компьютер весом в сто граммов вместе с корпусом, более эффективные, чем ваши, модули для солнечных батарей, легкие и мощные бесколлекторные движки и электроника к ним, литиевые батареи, телекамеры лучше не только ваших, но и той, что стоит у меня на модели самолета. Да мало ли что еще. И вот, значит, представьте себе картину — прилетает на Луну наша ракета, и из нее с энтузиазмом вываливается толпа луноходиков. Они, не теряя времени даром, мигом затопчут все окрестности следами, один расскажет на камеру про первый шаг и огромное его значение для человечества, второй споет гимн Советского Союза, третий спляшет что-нибудь патриотичное, а четвертый понатыкает в Луну красных флагов. А потом возьмет микрофон и объяснит восхищенным телезрителям, что на нынешнем уровне развития техники Луну должны осваивать роботы. Рановато туда пока человеку соваться, больно уж это дорогое и опасное дело. И что после этого цирка будет делать на Луне несчастный Армстронг?
Я даже не подозревал, что Косыгин умеет так заразительно хохотать. Отсмеявшись, он спросил:
— И вы согласны впрячься в это дело?
— Да, но с одним почти обязательным условием.
— Это вы про деньги?
— Нет, про Александра Николаевича Шелепина.
— Что?! Вы его хотите иметь на побегушках? Ну вы и наглец…
— Нет, скорее наоборот. В общем, мне кажется, что ему следует открыть мою тайну. И давайте я начну с самого начала, двумя-тремя словами тут не обойдешься.
— Хорошо, начинайте, послушаю.
— Итак, утверждение первое. Конструкторы ракетной техники не выдержали испытания медными трубами. Во времена подготовки полета первого спутника и первого пилотируемого корабля они работали слаженной командой под общим руководством Королева, часто неформальным. Но потом, когда результат был достигнут и настало время делить славу, от былого единства остались одни воспоминания. Королевский зам Мишин затирает разработку твердотопливной баллистической ракеты, хотя это самое перспективное решение, жидкостная баллистическая ракета неэффективна. Сам Королев вдрызг разругался с Глушко. С Челомеем он хоть вроде и не ругался, но отношения у них весьма напряженные. В общем, лебедь, рак и щука в классическом исполнении.
Утверждение второе. Космической отрасли не хватает эффективного и авторитетного руководства. Единоначалия, я бы даже сказал. Но если назначить начальником любого из их круга, остальные его не примут, и станет только хуже. Зато ходить под Шелепиным обидно не будет никому.
— Однако Брежнев собирается сам курировать космическую отрасль, — хмыкнул Косыгин. — Вы хотите столкнуть их лбами? Насколько я помню из ваших бумаг, Шурика и так через полтора года задвинут на профсоюзы, а его команду — послами самые отдаленные уголки мира.
— Вот мы и перешли к третьему утверждению. Открывать мою тайну тому, у кого и так все будет неплохо, я особого смысла не вижу. Взять того же Микояна — он прекрасно досидит до не такой уж скорой пенсии, разве что похоронят его не у кремлевской стены.
Косыгин усмехнулся.
— Как раз на это Анастас Иванович может серьезно обидеться.
— Да? Вот уж не предполагал… не один ли хрен покойнику, где лежать… но давайте вернемся к Шелепину. В свете послезнания терять ему, считай, уже нечего, прямо как пролетариату. А приобрести есть чего. Он же председатель Комитета партийно-государственного контроля? Который Леня еще не успел кастрировать. Так пусть подготовит доклад о бардаке в космической отрасли, с материалами я ему помогу. И не выносит на пленум, а приватно покажет его Лене.
— Вы специалист в аппаратных играх?
— Да, виноват, куда показать — это уже не мой уровень, признаю. Но все остальное-то вы оспаривать не будете? А тут есть еще один аспект. У Шелепина имеется друг по фамилии Семичастный. Председатель Комитета государственной безопасности. Их турнут с верхов вместе, но дружить они будут до самой смерти Шелепина. И ведь у вас наверняка уже начинаются трудности с тем, как подать полученные от меня сведения. А тут может появиться
