— Да. За счет чего и насколько, сказать не могу, но начинать прорабатывать этот вопрос нужно уже сейчас, в восьмидесятых будет поздно. Но эта одна сторона проблемы, и есть люди, которые в ней смогут разобраться гораздо лучше меня. Я же хочу ограничиться тем, в чем компетентен без натяжек. Вот, например, была одно время такая передача, «Очевидное — невероятное». Посмотрите, тут десяти минутная нарезка из выпусков разных лет.
Я протянул Шелепину смартфон.
— Интересно, — согласился Александр Николаевич после просмотра. — И первый выпуск был как раз про космос. Пожалуй, это будет неплохая мысль. Капица, наверное, сможет начать вести ее и немного пораньше.
— Наверное, сможет, но у меня есть другая кандидатура.
— Попробую угадать. Сам ты этим заниматься не станешь, но то, как уверенно была предложена замена Капицы, говорит о том, что она тебе хорошо знакома. Ефремов? Веру ты тоже вряд ли будешь предлагать.
— Совершенно верно. Иван Антонович уже достаточно известен своими книгами, и народ, даже ничего не зная про передачу, захочет увидеть его на своем домашнем экране.
— Я в общем не против, а Ефремов?
— Тоже.
— Все бы хорошо, но вот то, что он беспартийный, портит картину.
— Демичев ему уже предлагал.
— Да знаю я, что он ему ответил. «Со времен первой попытки мое социальное происхождение не изменилось». На партию, понимаешь, обиделся.
— И что, не было причин для обиды?
— Может, и были, но когда это случилось?
— А он считает, что с тех пор ничего не изменилось. Никто не признал, что это была ошибка.
— Не слишком ли жирно ему будет — такое признание? Кто он такой, на партию обижаться?
— Наоборот — не жирно и не ему. Партия, уверенная, что она непогрешима и никаких ошибок у нее не может быть по определению, обречена. Если вы так не считаете, то лучше заранее озаботьтесь, где будете жить после развала Союза, если не хотите приживалкой у дочери. Кроме того, советую начать потихоньку прикупать золото, камни и, если мировоззрение позволяет, доллары. Бытовую технику не надо, она быстро обесценится. На вашу пенсию в девяностые и кефир не всегда получится купить.
— Нуты и наглец, — покачал головой Шелепин.
— Жизнь таким стать заставила. Та самая, которая будет, если вы не захотите перемен. Так как с Ефремовым?
— Вести передачу будет он, Демичева в случае чего придержим. Насчет остального… я подумаю. У тебя все?
— Нет.
— Слушаю.
— Телевизоры пока есть далеко не у всех. И вещание отнюдь не по всей территории Союза, причем быстро ситуацию не выправить. Поэтому я предлагаю заранее подумать о фильмах. Сначала — короткие документальные, потом чуть подлиннее и уже документально-художественные, ну, а со временем дело может дойти и до полноценной высокохудожественной картины.
— С твоими луноходами в главных ролях? Драма там, трагедия, шекспировские страсти?
— А почему нет? Впрочем, тут, главное, чтобы сценаристы были талантливые. И режиссер тоже. Можно, например, поговорить со Стругацкими, но это пока не горит.
— С этим тоже ясно, — Шелепин сделал какие-то пометки во внушительного вида гроссбухе. — Еще что-нибудь есть?
— Да. Что с Королевым?
Шелепин помрачнел. Было видно, что ни малейшего желания разговаривать на эту тему у него нет, однако он все же ответил:
— Операция назначена на четырнадцатое число. Проводить ее будет Петровский, это категорическое пожелание самого Сергея Павловича. Разумеется, ассистенты подобраны более тщательно, чем в твоем прошлом. Семичастный лично предупредил Петровского о возможных трудностях при интубации трахеи, а также о саркоме.
Ну да, подумал я. Академик, конечно, внимательно выслушал и поблагодарил генерала, с председателем КГБ лучше зря не спорить, но наверняка мысленно покрутил пальцем у виска. Мол, с чего бы его потянуло фантазировать на медицинские темы? Ловил бы лучше своих шпионов. А если шпионы не ловятся, то на худой конец диссидентов.
— От твоей помощи Королев отказался, — продолжил Шелепин, — хотя я ему ее предлагал.
И здесь то же самое, мысленно вздохнул я. Похоже, Сергея Павловича уже списали. Предлагать помощь можно по-разному, и, раз Королев отказался, ему наверняка было сказано что-то вроде «вас предлагает вылечить наложением рук один народный целитель». Или даже вовсе какой-нибудь «православный экстрасенс восьмидесятого уровня».
— Эх, зря я тогда не довел деструкцию до конца, — расстроенно буркнул Антонов.
