Едва различил слова Лиса.
– Батька, да все так!
Сердце сжалось от шороха в темном углу, а по спине пробежали мурашки. Чего-то он недоглядел. Поднялся с лавки, парням махнул рукой, чтоб не вскакивали и не напрягались. Прошелся по едва освещенному пятистенку, подслеповато вглядываясь в лица уже спящих ребят. Та-ак, двое дежурят на чердаке. «Прошелся» по головам отдыхавших. Один, два, три,… Стоп! А боярин-то где? Подошел к бодрствующим советникам.
– Куда боярина дели?
– …
– Лис?
– Почем я знаю! Я за него не ответчик.
Послышался едва различимый стук в дверь, больше похожий на скребки когтей по дереву.
– Кто? – спросил подошедший Лиходеев.
– Это я, Идарич, – узнали голос за дверью. – Стучусь, стучусь, никто не отпирает.
Лис на всякий случай извлек меч из ножен. Лиходеев, отбросив затвор, открыл дверь. На пороге действительно стоял вымокший боярин. Сказал виновато:
– До ветру ходил, ну и…
– Заходи. Спать ложись.
– Ага.
Лиходеев распорядился:
– Все. Всем отбой,
Обостренным слухом приметил, не одному ему не спалось этой ночью. Кто-то еще, но уже в другой комнате, спасался от темноты, но уже не веря в нее, не принимая ее незыблемую власть и величие во внимание. Кто? Почему? Едва слышимой тенью скользил из соседней комнаты боярин. И Лиходеев уже знал, понимал по его шагам, куда он идет. Чего это ему потребовалось? Внезапно Егор осознал, что он абсолютно не знает этого человека. Он понял, что сейчас этот кадр идет именно к нему.
Обоняние внезапно обострившись, своими рецепторами выдало информацию. Из темени от боярина повеяло странным и неприятным запахом. Странно, почему на входе в избу не заметил? Нет, он подошел не к нему. Наклонился над спящим Вольрадом. Лиходеев из-под прикрытых век наблюдал и контролировал действия чужого для коллектива человека. В случае надобности, готов был метнуть нож в незащищенный броней корпус. Рука потянулась к лицу волхва, но рука не державшая никакого оружия.
– Эй! Ты чего не спишь? – довольно громко окликнул полуночника.
Рука отдернулась назад. Боярин скосил взгляд в сторону Егора, сказал:
– Лихой, нам нужно поговорить.
– Поговорим. А до утра подождать не судьба?
Идарич придвинулся ближе, сел на лаву, запах превратился в вонь, от которой пришлось дышать ртом. Положил свою руку Егору на плечо, заставив почувствовать холод, черствость и… странную чуждость. Немного отодвинув одеяло, Лиходеев выпростав руку, по какому-то внутреннему наитию, выложил на покрывало Желанин науз, при виде которого Идарич отшатнулся. Водночасье все изменилось. Егор вдруг увидел, что рядом с ним на лавке сидит огромный полужук-полупаук. Лиходеева, как ошпаренного отбросило от существа, сидевшего у ног. Опешил. Готов был закричать, как одна из «рук» псевдобоярина закрыла ему рот.
– Тихо, не надо никого будить.
Голос и взгляд необычных глаз вводил в гипнотический транс. Может быть он бы и не сопротивлялся, да только науз лежавший на покрывале, вдруг вспыхнул живым огнем, заставив загореться шерсть, а на груди засвербело раскаленное коло медальона Белавы. На голову словно ведро холодной воды плеснули. Пинком оттолкнул от себя отвратительного жука. Жук быстрый. Ухватился за ногу, притянул своей лапой, и Лиходеев увидел как страшные жвала разошлись для укуса. Вмиг сгоревший науз утратил силу, и не имевший возможности сопротивляться гипнозу Лиходеев лежал парализованный, обреченный смотреть, как нечто сейчас начнет его пожирать. Мозг помутился, заставив отключиться сознание…
Сознание вернулось вместе с болью и… опять таки, отвратным запахом. Открыл глаза. Увидел, что лежит в полукольце своего родного личного состава. Народ стоял с взволнованными лицами в освещенной факелами комнате и глазел на отца-командира, разлегшегося на лавке. Сейчас на том месте, где сидело существо, присел Ждан, осуждающе качавший головой. Боль. Х-ха! Это подчиненный нахлестал его, как говорится, по сусалам.
– Что было? – выдавил хрип из сухой глотки.
Ждан наехал, что называется по полной!
– Рази ж так можно, батька? Всяку нечисть в дом пускать не треба! А ежели б я не доглядел, да Горазда не толкнул? Где б мы все оказались?
Что тут скажешь? Оказывается они, три здоровых лба, впустили в избу продукт изысканий колдуна, явно не славянского происхождения, полученный
