их семьи и души, скрываясь под различными личинами. За ухищренный способ вливаться в ряды врага и воздействовать изнутри называли змеями. Вот такой человек учил Бакута. Учил, да не доучил. Помер. Так молодой парень у остался недоучкой, но воином стал. Вот и сейчас привет из прошлого выручал. Напрягало караба только то, что шла за ним собака. А где хозяин псины? Почему она одна? Зачем следит? Мысли роились в его голове. Сам Бакута был еще молод, его и берсеком нарекли только нынешней весной, однако когда слежка вдруг ни с того ни с сего пропала, заволновался. Молодость сказывалась.
Караб шел по следам своих, чуть пригнувшись, вихляя между ветвями и кустарником, беспрерывно встававших преградой на пути, озирался и прислушивался. Расстояние в десяток саженей, волчица взяла одним прыжком. Как ни сторожился человек, ударом тяжелой груди, она сбила его с ног. Только дальше все пошло не так, как рассчитывала. Бакута вогнал в потянувшуюся к шее слюнявую пасть зверя глубокую перчатку с крюком и штырем у локтя, заставив чудовище поперхнуться, отклонил от груди, и резко ударил ногой в сапоге, в носок которого вшит металлический штырь. Видно хорошо перепало, хватка ослабела, но изворачиваться зверь не перестал. Метался, катаясь по земле, удерживаемый за загривок крепкой рукой. Отгребая задними лапами, пытался разодрать одежду, хоть так добраться до плоти. Рычал. Бакута борясь, и сам выбивался из сил. Сильный зараза! Перекатившись, дикая животина оказалась под ним. Руками разрывая пасть зверюге, несколько раз с силой припечатал тому голову о землю. Мягкая! Не раскроить череп. Изловчившись, наконец-то, дотянулся рукой до рукояти ножа на поясе за спиной. С упорством мясника на бойне, раз за разом втыкал клинок в шерстистое податливое тело, пока скулеж не прекратился, а зверь не затих в спокойствии окончательно. Отвалился на сторону, лежал, дышал, наслаждаясь ароматом лесного воздуха. Отдыхал.
Опомнившись, скосил взгляд на зверя. Заполошно отодвинулся шагов на пять, вскочил на ноги. В потеках крови, в луже, лежала мертвая дева. Волосы цвета половы, длинные, спутанные от борьбы. Правильные черты бледного лица, только рот открыт в последнем крике или скулеже. Грудь до конца не развита, значит еще не рожала, а бедра широки. Была бы жива, увел бы такую из любого рода-племени. Мечта! Между тем, тело изуродованное порезами, вот оно. Никуда не делось. Не исчезло. И кровь горячая, значит не нежить перед очами.
– Оборотень! – Наконец-то дошло до караба.
– У-у-у-а-у!
Волчий вой послышался со стороны откуда ушел. Подхватив плащ, Бакута бросился бежать. Именно бежать, а не отходить, как отходит воин арьергарда.
Ломясь через валежник, телом распихивая ветви деревьев, позабыв чему учили, и что вбивали в подсознание. Бежал, создавая шум присущий кабаньему выводку, пока не нарвался на грозный голос Молчана.
– Бакута!
– А!
– Что ломишься как пес за течной сукой?
Десятник поднялся на ноги, выйдя из-за ближайшего дерева. Хлесткий удар по щеке, остудил горячую голову. Подчиненный глупо проморгавшись, вернулся в состояние думать и говорить по делу.
– Погоня, Молчан. Близко!
– Как близко?
– Отсель три поприща, не дальше.
– Ну и встретим. Чего так несся?
– Нас волки-оборотни гонят.
– Откуда знаешь?
– Убил одну, гм… волчицу. Оказалась девой!
– Понятно. Потому и гонят как по нитке. Все ко мне! Быстро! Значит так…
Не всегда засаду можно спланировать заранее, порой для этого просто нет времени. Вот как сейчас. Поэтому Молчан на свой страх и риск произвел расстановку карабов как при поспешной засаде. В такой ситуации нет времени на тщательную подготовку. Тем не менее, нельзя проводить ее вообще без подготовки. Пришлось вернуться на три сотни шагов назад, там десятник подметил подходящее место. Сильно напрягали только оборотни, шедшие проводниками противника. Обнаружат его воев раньше чем подойдут основные силы врага, придется полагаться только на силу, выносливость и умение бойцов. Что-то преследователи задерживаются? Небось на труп волчицы напоролись, теперь решают как сподручнее догнать и напасть.
В задачу группы должной первой нанести удар, входит уничтожение противника вышедшего в чело засадников. Стожар и Кряж, наиболее меткие и хладнокровные бойцы, распаковав самострелы, были готовы их применить. Десятник и сам улегся на острие следовой полосы. Он тоже успеет стрельнуть пару раз, потом метнуть ножи, ну а дальше… Там видно будет. Еще не известно, сколько людей по следам идет, из-за оборотней такое выяснить не получится. Те карабы, которые прикроют основных от ударов противника во фланги или в тыл, устроили лежки полудугами, замерли в напряжении.
Мало людей, был бы полный десяток! Мысленно посетовал Молчан.
Больше других понимая суть происходящего, Лиходеев подполз к Молчану, чем вызвал молчаливое неодобрение десятника. Зашептал практически на ухо информацию, которую при других обстоятельствах, предпочитал бы не афишировать. Глаза Молчуна расширились, но сметливый и быстрый ум сразу
