время призыва своей дружины. Жаль нет с ним его бубна, а без него он истратит много сил.
Сосредоточился, отрешившись от всего. Чтоб получилось, стал сочетать частоту ударов сердца, используя его вместо пропавшего бубна, с мысленным пением гимнов восхваляющих божества и духов. Уловил далекое присутствие тех кого призывал. Усилил частоту сердечного биения, обливаясь потом и дыша с большим трудом. Старость!
Есть! Они рядом. Заговорил в разной тональности, беззвучно отражая голос и божества и свой собственный, вплетая в узор песни-призыва голоса зверей и птиц, в образе которых явились его духи-помощники. С крепко перетянутых кожаными шнурами запястий и щиколоток, стали спадать путы, тонкими змейками сползли в траву. Маленький лагерь карабов застыл в сонной одури. Спали даже те, кому сон был не положен.
Кам мысленно поблагодарил помощников. Усевшись, растер затекшие места на руках и ногах. Ненависти к полонившим его русам не было, тем более, он теперь точно знал, кому и как мстить за потерянное вскорости племя. Он стал одиночкой, безродным странником, которому теперь все равно где жить, находиться или путешествовать. Для начала нужно сменить облик. Порывшись в вещах своих захватчиков и тех немногих русов, кого освободили, подобрал одежду, обувь, выгреб горсть монет. Неторопливо удалился в ту сторону, куда указали предки. Шел к реке…
Как там говорят? Утро добрым не бывает! Вранье. Еще и как бывает! Не каждое, конечно, но по статистике, пятьдесят на пятьдесят. Как пример можно взять два развития событий. Ты просыпаешься с первым лучом света, лежишь в объятиях красивой женщины. Она рядом с тобой. Лежит и мило улыбается во сне, не проснувшись еще после бурной ночи любви. Или второй вариант. Открываешь глаза, серое небо наступающего пасмурного дня. После бодуна голова гудит, а во рту будто кошки… Ну, ясно. Так что, пятьдесят на пятьдесят.
Лиходеев прощался с карабами. Особых объятий и похлопывания по крепкой спине не было, но расставались вполне мирно.
– Куда ты теперь? – спросил Молчан.
– В Кром. Там кое-какое дело имеется. Оттуда скорее всего в Медвежьи Поляны проскочу, суженую заберу и домой.
– А Ростов как же?
– А что Ростов? Так вышло, что не моя война. Ехал, вроде бы как по вызову, а оказалось, никто не звал. А вы?
– А у нас дорога одна. Сегодня сходим, князя Деяна по-людски захороним, а там на Ростов двинем. Как ты говоришь, война наша. У наших рубежей проходит.
– Справитесь. Зарь небось уже войско собрал, со своей стороны врежет по зубам хану, выметет в степь половецкую вольницу.
– Вот, возьми.
Вячко сняв с шеи серебряное кружало оберега на кожаной тесьме, передал Егору.
– На память даешь, княже?
– Это чтоб тебя в наших лесах не хомутали и к ближайшему гараману не тащили, а то будешь опять выдавать себя за другого человека. Оно тебе нужно?
– Ценный подарок. Отдарка только у меня нет. Прости.
– Ничего. Вон Молчан кажет, чуйка его вопит, что встретимся еще. Тогда и отдаришься.
Лиходеев скосил взгляд на десятника, хмыкнул в усы. Может и прав старый берсек, дороги на Руси ровными не бывают. Поклонился всем.
– Прощайте братцы. Не поминайте лихом, ежели что не так сделал. Зла на вас у меня никогда не было, в чем клятву принесть готов.
– Прощай боярин! – громче всех откликнулся Бакута, бесшабашно скаля зубы в улыбке.
Выйдя за ворота, Лиходеев быстро пошел по знакомой тропе…
Утро для кумана-колдуна, было совсем иным, вроде как для того, кто после бодуна проснулся. Ортай добравшись до реки, раздевшись догола, пустил по течению свою старую одежду. Прощальный звон бубенцов когтем царапнул сознание. Одежда чуть проплыв, намокла и ушла ко дну, как ушли с ней последние остатки прежней жизни. Окунувшись, зачерпнул со дна черноватой, липкой муляки. Густо намазав нею голову, прихваченным у карабов ножом стал скоблить седую паклю мокрых волос. После головы, очередь дошла до бороды. Усы оставил. Теперь непонятно было, какому племени славян он мог бы принадлежать. Вот это-то и устраивало.
Места безлюдные. По-над рекой поросль терновника, ивняка и редких деревьев. В утреннюю спевку птиц, вклинился напев ранее редко раздававшийся в славянских лесостепях Сторонний наблюдатель очень бы удивился, глядя на прыжки и ужимки голого мужика, тянувшего ноты то заунывной, то наоборот разбитной песни. Притопывания и хлопки создавали рваный такт. Ортай камлал и опять без бубна.
Духи пришли на зов.
– О-о, камы ушедшие в небесные долины Тэнгри! Вас призвал и прошу помощи, родичей моих!
«Чего ты хочешь опять от нас? Разве мы только что не помогли тебе?».
– О-о, ушедшие в страну бескрайних пастбищ. Месть гложет сердце мое и ум мой!
«Кому ты хочешь мстить?».
– Князь Деян.
«Нет его среди живых. Мы не можем мстить тому, кто находится в чертогах славянских богов».
