Провожали их в лучших традициях посольских трендов. Впереди шло два десятка подземных пигмеев, освещая дорогу светильниками в темных коридорах. Потом двигались они трое и Возняк. Ну и в замыкании еще десяток шахтеров.
Боярин с напуском светского лоска, общался с княгиней, повествовал о подземных дорогах и городах сиртов.
– Вот и перекресток скоро. Головной сто-ой! – скомандовал Возняк. – Тоннель слева ведет в германские земли, затем к бриттам, ну а дальше на континент который еще не открыт людьми. Правый тянется, на Кавказ, потом в земли древнего народа Китая и царство Ипон, а оттуда тоже на неизвестный континент, где соединяется с левым. Но вам ведь туда не нужно? Ха-ха! Хотите выведем вас к Чернигову?
Лиходеев «сделал стойку».
– Не нужно к Чернигову! Нас у реки, недалече от входа в Курское подземелье, провожатый с лошадьми ожидает. Нам бы туда!
– Туда, так туда. Да-а! На будущее. Курские каменоломни, вместе с подземным ходом, мы завалим. Слишком много желающих их найти появилось. Ну и нежить под слоем камней за сотню лет развоплотится… Головной, правей прими! Двигаемся к Курскому выходу. Тронулись!
Глава 16. Размышления и деяния
Открыв глаза, увидел над собой знакомый низкий накат потолка. Справа от входной двери печной угол. На мощном деревянном основании – жаровня. Вплотную к ней, поставлен невысокий деревянный ящик, под ним – лесенка, ведущая в подклеть со ставнем. Над рундуком, широкая полка – «прилавок». Выше прилавка сушились какие-то тряпки, рукавицы, одежда. Там же, но на полу, заготовлена в большом количестве колотая лучина. Под потолком три слеги, одним концом врубленные в воронец, а вторым – в стену. На них хозяин густо развесил связанные пучки сухих трав. У окна стол с лавочками под ним. К углу, выходящему к центру избы, приставлен припечной столб, с вбитым в него светцом в котором нещадно чадила лучина. На полатях тихо посапывала Любава, рядом с ней сын, оба укрытые подшитой материей пушистой шкурой дикого зверя. На лавке во сне постанывал Вольрад. Лиходеев сразу вспомнил, как вчера ввечеру завалились в прибежище волхва Белозара, привезли израненного побратима.
Дверь скрипнула, впуская в жилье холод и влагу поздней осени. Знакомый старый дед прокашлявшись с порога, неспешно снял с плеч мокрый плащ, повесив его на приспособление рядом с полыхавшей жаровней.
– Эгре-е! Проснулся, витязь! – старик таким образом поприветствовал Егора.
– Утро доброе, Белозар! – не повышая голоса, откликнулся Лихой.
Волхв улыбнулся в бороду.
– Видать дорога к моему порогу трудной была, заспались совсем. Да ты не боись, Вольрада не разбудить, его Жива во сне удерживает. Ему сейчас над ухом хоть в бубен бей, не проснется.
Егор уселся на лежаке, потянулся, разминая не пришедшие в норму после сна мышцы. Старик подбросил дров в жаровню.
– Снедать будешь? Я приготовил.
– Остальных обожду.
– Ну-ну!
– Вообще их поднимать пора. Торопимся.
– Снова торопишься! Куда поедите?
– В Переяславль.
– Ты же говорил в Ростов к невестке поедем? – подала голос Любава.
– А я не для тебя говорил. Помнишь, охрану у твоих покоев вязал?
– Ну?
– Так вот для тех воев и баял. Чтоб они Злобу на ложный след навели. А мы в Переяславль едем. Владимир, твоему покойному мужу обещанье давал, вас под свою защиту принять. Вот пусть обещанное и выполняет.
У волхва гостили не долго. Отдохнули день и на следующее утро тронулись в путь.
Следуя по дорогам Руси, в осеннюю распутицу меся грязь и мокрый песок, Лиходеев из седла видел и анализировал происходящее в землях Курских. Картина совсем не радовала. Дороги кишмя кишили разбойным элементом. Целые деревни выходили на тракт с целью легкой добычи, поместные бояре, как атаманы шаек, взимали мзду с проезжих по их землям, производили самый настоящий рэкет. Там, где прошло черниговское воинство, даже степнякам нечего было ловить. Следы пожарищ, указывали не на бои местного значения, а на банальный грабеж захваченной территории. Вступив на земли Чернигова, взгляд со стороны показывал, что с усилением крупного землевладения все большее число крестьян подпадало под вотчинную власть феодала. Хоть и выросли новые города, зародились и развились владения монастырей и церквей, поднялись мощные кремли – детинцы, белокаменные соборы, епископские палаты. В городках и погостах, торговые связи между княжествами непрочны и непостоянны. Может и прав был покойный Святослав, в
