— Ну, если бы вы, Ваше Величество, планировали меня убить ради сохранения секрета, то вряд ли бы стали демонстрировать свое умение, — съехидничала я. Нужно проявить твердость, отстраниться от Августиана, высказать свой протест о недопустимости подобных тесных объятий, но чувствовала я себя все еще ужасно.
— Анна, прекрати. Чего ты от меня ждешь? Извинений? Короли не ошибаются и не просят прощения! — устало возмутился мужчина.
— Тогда в чем же дело? Надо было не ждать, когда я очнусь, и воспользоваться моим телом для удовлетворения собственного не ошибающегося желания. Вы же уверены, что любая женщина должна быть счастлива уже от одной мысли, что на нее обратил внимание сам монарх! — окончательно психанула я, вываливая на кузена всю обиду, что копилась несколько дней. Выкрутилась из рук короля и попыталась отсесть в сторону, но покачнулась и ударилась головой о стену.
— Дура! Как тебе вообще пришла в голову эта гадость?!
От вспышки гнева огонь на ладони Августиана разгорелся ярче, но это не помешало ему опять прижать меня к себе.
— А что мне еще думать? Сначала грязный шантаж, потом намек, что я слишком много знаю…
Право слово, я и дальше хотела быть сильной, но на глаза почему-то навернулись слезы, а голос на последних словах сорвался.
— Вот как ты можешь быть такой, Анна? — почти сразу успокоился Августиан и тяжело вздохнул. — Другая устраивала бы истерики из-за того, что не знает, как мы здесь оказались и как выбраться, а ты плачешь из-за надуманных обид.
— Они не надуманные!
— Очень даже надуманные и глупые. Да после твоих слов это я должен на тебя обижаться, потому что за столько лет нашего близкого знакомства ты не научилась слышать меня. Анна, я никогда не скрывал своего отношения к женщинам, для меня они делятся на два типа: одних я использую, других люблю и уважаю. Тех, кто входит во вторую группу, очень мало: моя покойная мать, Лания — моя солнечная и любимая супруга, и ты, Анна. Испытывать страсть к жене брата — это такой моветон, что мне даже стыдно было себе в этом признаться…
— Зачем вы мне все это говорите?
Я не хотела ничего слышать, еще меньше у меня было веры королю. Кто знает, может, не добившись результата шантажом, он решил сочинить сказку о своей неземной любви, которую вот уже пять преодолевал?
— Затем, что сегодня я вдруг многое понял. Алтарь, знаешь ли, отличное место для размышлений о жизни, особенно когда над тобой стоит фанатик с ножом.
Августиан даже о таком страшном эпизоде не мог говорить серьезно. Но я, наверное, странная, потому что вот такие мрачные и циничные шутки мне нравились намного больше глупых придворных сплетен или ироничных рассказов для дам.
— И что же вам, Ваше Величество, открыла вселенная? Какие тайны или это были откровения свыше?
— Нет, ни господь, ни духи меня не посетили, а вот мысль о том, что я еще слишком молод и хорош собой, чтобы умирать, ко мне пришла. Я даже собирался воспользоваться магией, тогда я еще считал себя великим магом, но алтарь блокировал мой дар. Потом появилась ты, вся такая воинственная и красивая, умирать расхотелось совершенно, а тем более отдавать тебя этому престарелому извращенцу. Особенно после того, как ты смотрела на него с открытым ртом…
— Вам показалось. — Признаваться в своих потаенных желаниях я и не подумала.
— Не показалось, я старческой слепотой или слабоумием не страдаю, — съязвил Августиан. — И не перебивай своего короля, а то ишь моду взяла. Я ей, можно сказать, душу изливаю, а она вместо того, чтобы восхищенно пожирать меня взглядом, только и делает, что спорит.
— Вы не подумайте ничего плохого, дорогой кузен, но это во мне течет кровь императора араев.
Захотелось по-детски показать язык, но чувство самосохранения остановило в последний момент. Меньше всего я ожидала смеха, Августиан ржал, неприлично похрюкивая. Огонек на его ладони дрожал, то ярко вспыхивая, то почти угасая. Удивительно, но смех будто разогнал тьму, мне уже не казалось, что где-то в углах прячутся призраки или крысы. Веселость короля, очень смахивающая на истерику, заставила и меня начать улыбаться. Да, увидел бы нас кто в этот момент, точно подумал бы, что мы сошли с ума.
— Две королевские особы сидят в каком-то подземелье и ведут беседы о возвышенных чувствах — такой анекдот даже во сне не приснится, — фыркая мне в волосы, произнес кузен.
— Во сне?! Точно, это было во сне!
Я вздрогнула, вскакивая на ноги. В этот раз почти удачно, подумаешь, слегка ударилась локтем о стену и макушкой о потолок. Что-то упало на пол и с легким звоном покатилось по каменным плитам. Артефакт. Он опять стал твердым и напоминал симпатичную безделушку. Я подобрала его и положила в карман, почему-то бросать артефакт в подземелье мне не хотелось.
— Анна, сядь, а то я подумаю, что тебя впору связывать, пока ты не угробила себя и меня.
Августиан поднялся, правда, он о низком потолке знал и вставал осторожно.
— Нет, нам надо идти, сидеть нельзя. Саид, он же будет искать далеко отсюда, надо успеть дойти, — несколько сумбурно объясняла я, ожидая вопросов об артефакте.
