прошедшие два месяца Ветерок округлился, обрадовал первой осознанной улыбкой. Теперь утром Чармейн встречал довольный жизнью малыш с ямочками на щечках. Крылышки обросли белым пухом и весь он стал похож на розовощекого пухлого ангелочка.
Чармейн обожала сына, частенько лежала рядом с ним, на расстеленном на солнце пледе и любовалась складочками на ручках, огромными голубыми глазками, сильными ножками с маленькими пальчиками.
Если бы не усталость и постоянное желание урвать хоть пару часов сна, то Чармейн сказала бы, что эти весенние дни — лучшее, что было в ее жизни.
Она много думала о своем отце. Не о том, кто жил в лесу, а о мэре Вирхольма. Странно, но с тех пор как правда вышла наружу, Чармейн почувствовала себя свободной. Она всю жизнь старалась изо всех сил заслужить его расположение. Быть примерной дочерью, которой можно гордиться — самой красивой и послушной. Все напрасно, что бы она не делала, отцу было недостаточно. Даже о пении, которого собирался слушать весь Вирхольм, он отзывался неодобрительно. Чармейн страдала, остро ощущала несправедливость беспредельной любви родителей к брату и постоянно чувствовала себя ненужной в доме.
Какое облегчение перестать искать в себе причины холодности отца! Теперь она может быть благодарной за все хорошее и не ожидать ничего сверх меры.
Сама же Чармейн мечтала о том, что Дэмиен будет любить Ветерка как родного. Не хотелось бы ей в повторить судьбу матери, видеть, как муж различает между детьми своими и чужими.
Бывают же в жизни совпадения! Кто бы мог подумать, что Чармейн повторит тягу матери к лесным эльфам. Хотя… может любовь к фейри не странность, а предопределенность: Тейл выбрал Чармейн из-за доли зачарованной крови. Хотел сына, который будет больше фейри, чем человек.
Вот дурочка, она то думала, что приглянулась ему красотой или звонким голосом.
Она вспомнила былое обожание и то, как она млела от одного присутствия эльфа и частенько теряла слова. Посмешище, а не девица. И все же в той давней истории не все сходится : раз Тейлу был нужен ребенок, зачем унижать глупую деревенскую девицу. Зачем мучить ее, давить до такой степени, что Чармейн вышла замуж за Дэмиена, под влиянием порыва?
Раньше она стала бы искать в себе фатальный изъян, но новая веха в отношениях с отцом прибавила житейской мудрости — причина не только в ней самой. Что-то заставило Тейла стать жестоким. Ненависть ко всему человеческому роду, неведомая угроза фейри или связь с Кувшинкой… Вот бы знать наверняка и оставить эту историю в прошлом!
Чармейн не повезло — она слишком болезненно перенесла отвержение. Тейл ударил по самому больному месту. Видимо, он сам не ожидал бунта от покорной и влюбленной Чармейн, а когда опомнился она была давно замужем за другим.
Тот, кто сумел излечить ее, дал возможность поверить в себя выходил сейчас из леса, измазанный в черноземе. Черные волосы рассыпаны по мощным плечам, рубашка расстегнута на груди, штаны плотно сидят на узких бедрах. Чармейн побежала навстречу мужу, поцеловала, забрала тяжелую котомку.
Он с улыбкой погладил ее по спине и поспешил к Ветерку. Одно удовольствие подкидывать мальчишку в воздух — бьет крыльями и все время кажется, что вот-вот взлетит. Крепкий, и уже смеется заливистым смехом, хотя всего месяц назад научился улыбаться.
Чармейн собрала плед и взяла ветерка на руки, пока муж на скорую руку сполоснулся в озере. Дэмиен с наслаждением лил на себя воду, а Чармейн любовалась рельефными мускулами. Рубашка прилипла к телу, подчеркивая рельефные мускулы. Красивый мужчина и любит ее. Что еще нужно в жизни?
Они поужинали пирогом с овощами. Ветерок не слазил с рук Дэмиена и все норовил украсть у того ложку. Дэмиен ловко уклонялся, но увидев, как ребенок скривился от досады, покорился, и ложка мигом перекочевала в рот довольного Ветерка. Чармейн встала, принесла мужу новую, деревянную, расписную. Та показалась малышу более привлекательной и он вновь начал охоту.
После ужина Ветерка раздели наполнили лохань теплой водой. Купаться он любил: счастливо жмурился на руках у Дэмиена, пока Чармейн осторожно поливала из кувшина круглый животик и поросшую пухом голову.
После купания Дэмиен остался поиграть чуть с Ветерком перед сном, а Чармейн вышла на улицу быстро постирать пеленки и завесить сушиться на ночь. На улице поднялся сильный ветер, Чармейн чуть не сбило с ног. Хлестнуло по спине жгучим вихрем, с поднятыми в воздух веточками и песком. Небо застилали облака, пока в рваных разрывах сияли звезды, но сплошная громадина грозовой тучи уже надвигалась с востока.
Чармейн поспешила к озеру успеть застирать пеленки. Вывесить придется дома — скорей всего ночью собирается серьезная буря. Весной они не редкость, но все же стоит спросить Дэмиена как прошли сегодняшние задания.
Чармейн поднялась с мостков с корзиной белья в руках, в глазах потемнело, голову пронзила резкая боль. Недосып сказывается, к вечеру становится совсем тяжело управиться с делами. Чармейн пошатываясь пошла к дому. Ее подхватил на тропинке Дэмиен, забрал корзину с бельем, поддержал под локоть.
— Ветерок уже спит. Ложись и ты, в первую часть ночи он реже просыпается.
— Дэм, солнце только зашло. Мне еще дел сколько переделать по дому…
— Я с бельем справлюсь, а все остальное подождет утра. Только поешь немного, ты за ужином так ни к чему и не притронулась.
— Правда? Я и не заметила.
Они зашли домой тихо как мыши. Ветерок посапывал в своей колыбельке. Он обычно спал очень шумно, часто ворочался, храпел. Малейший шум будил Чармейн. Дэмиен сперва вскакивал вместе с ней, но потихоньку привык и теперь его не будил даже требовательный голодный плач.
Чармейн наслаждалась простым ужином и дымящейся чашкой сладкого отвара. За окном выл ветер и хлестали ветки. Дэмиен вышел запереть ставни, чтобы деревья не повредили ненароком тонкую пленку стрекозиных крыльев.
— Дэм, скажи, в лесу все в порядке?
— Обычный день, ничего особенного. Ты из-за бури спрашиваешь? Может стоит спросить Милисент… Я ее завтра навещу.
Чармейн отставила в сторону полупустую чашку. Ее сильно клонило в сон. Дэмиен задул свечи, оставив одну в дальней части комнаты.
— Спи, белочка, я закончу пару дел и присоединюсь к тебе.
Чармейн переоделась в ночную рубашку и легла в мягкую постель. Ветерок мерно дышал в своей колыбельке. По крыше застучали капли дождя. Ей захотелось попросить Дэмиена занести с улицы плетенный стул, но голова стала слишком тяжелая, а язык неповоротлив. Чармейн провалилась в глубину сна.
***
Она проснулась от резкого звука. Хлопнула входная дверь. Рядом, повернувшись на бок крепко спал Дэмиен. Из колыбельки слышался шорох, будто сын уже проснулся, но еще не заплакал.
В доме с закрытыми ставнями было темно. Чармейн, протерла глаза и тихо встала с кровати. На полке хранился ящичек со светящейся головешкой как раз для таких случаев.
За окном царила тишина.
