Грибоедова? «Едва рассвет, а я у ваших ног».
Глава двадцать первая
– Если скажешь что-то вроде: «Поцелуемся», то я пну тебя в ногу, – сразу заявила Мезенцева, когда вечером мы встретились с ней на «Таганской». – И очень больно. Я вообще здорово пинаюсь!
– Из чего вывод – спать с тобой небезопасно, – констатировал я. – Вот так только сон начнешь смотреть, и тут тебе в бок коленом – бах! И все, ворочайся потом до утра.
– Так себе шутка, – обличительным тоном заявила Евгения. – Слабенько.
Ну да, так себе, даже спорить не буду. Но это и неудивительно, учитывая какой день сегодня выпал на мою долю.
Не знаю, чего там Ольга Михайловна предправу наговорила, но такого количества сальных, презрительных, заинтересованных и даже завистливых взглядов как сегодня, я в жизни на себе не ощущал. Пара человек даже похлопали меня по плечу и одобрительно сообщили, что я «молодца», «красавчик», и что «лучше лежать на богатой тетке, чем сидеть на голом окладе».
Короче – все в банке теперь уверены, что я любовник Ряжской. И это, по ходу, еще одна напасть на мою голову. А что, если эти новости достигнут ушей ее законного супруга? Он ведь разбираться не станет, сказки это или нет, а просто мне голову открутит. Причем, возможно, собственноручно. Я его видел, дядька хоть и немолодой уже, но крепкий.
Хотя позитив в этой ситуации тоже есть. Увольнять меня точно не станут, это с гарантией. Более того – Волконский нынче приперся в нашу каморку ни свет ни заря и прямо с порога предложил мне переехать в другой кабинет, попросторнее и с окнами. И очень удивился, когда я ответил ему отказом.
Заходил и Косачов, менеджер по работе с ВИП-клиентами, который до того нас своим присутствием особо не баловал. Он вообще всех, кроме предправа и еще пары человек, в грош не ставил, считая, что именно благодаря его умениям и стараниям банк пока остается на плаву.
Но тут, как видно, происходящее его изрядно взволновало, и он примчался ко мне выяснять, не попытка ли это дворцового переворота, не посягаю ли я на чужую делянку? А именно – на его место.
Косачов говорил много, красиво и непонятно. Я так и не взял в ум, чего он конкретно хотел – договориться со мной или напугать? Просто сомнительных комплиментов в адрес моего профессионального роста и неприкрытых угроз в его словах было равное количество.
Мои девчули, не поняв, что вообще здесь происходит, тут же умчались за новостями наверх, а вернувшись, посмотрели на меня с недоуменным уважением. Как видно, они точно не ожидали такой прыти. Наташка даже изрекла: «Самэц», что в ее устах было равнозначно похвале.
В общем, все вышло как всегда – в одном месте прибыло, в другом убыло.
Вот только весь этот повышенный ажиотаж не очень меня радовал. Я не люблю вылезать на передний план и служить развлечением для госпожи любезнейшей публики. Не мое это. Я даже в школьную пору в хоре не пел, а просто рот открывал в последнем ряду.
Потому и шуточки нынче выходили корявые.
– Фарш купила? – решив перевести разговор в другую плоскость, спросил я у Евгении.
– Купила, – раздраженно ответила та. – Хотя мог бы и сам расстараться, подобные продукты покупать – это не мое. Сначала в «Мясной лавке» меня какая-то старушенция «хозяюшкой» назвала, а потом три собаки за мной как на привязи до остановки шли.
– Это твой входной билет в мой богатый внутренний мир, – пожал плечами я. – Одно дело тебя на псевдосвидании кормить, и совсем другое провести за кулисы кладбищенской жизни. За все надо платить, душа моя. Натурой с тебя не возьмешь, так хоть фаршем мзду отдашь.
– Слушай, Смолин, ты давай, не перегибай палку, – даже побледнела от злости Женька. – Натурой ему, а?
– Я имел в виду котлеты, и не более того. Но ты ни разу не хозяюшка, потому – фарш.
– Дурак, – буркнула девушка. – Ну, куда идем?
– Ужинать, – повертел головой я, рассматривая близлежащие вывески. – У нас времени вагон. Раньше одиннадцати на погосте делать нечего, поверь мне. Оно, конечно, неплохо бы еще засветло найти сухое дерево, но потом там придется часа два ошиваться, а по нынешним погодам это не есть «гуд». Продрогнем. Так что пошли, перекусим. Я угощаю.
– Естественно, ты, – и не подумала возражать Мезенцева. – Я в последний раз за себя сама платила в те времена… Да не помню даже когда. В далеком беззаботном детстве.
В результате мы добрались до кладбища только в районе тех самых одиннадцати часов. Уже стемнело, небо было темно-звездным, чуть ли не впервые за последнее время. Ушли тучи из Москвы, в нее вот-вот должно было вернуться последнее тепло. Правда, синоптики сообщали, что это не последний аккорд уходящего лета, а первые признаки наступающей осени, но мне хотелось верить в лучшее. Как, впрочем, и всем остальным горожанам.
