Я вот, когда только пришел в банк работать, более-менее освоился только к концу первого месяца. Причем куда сильнее «менее», чем «более».
А в самый первый день вообще приполз домой, сполз по стеночке в коридоре и грустно сказал своему отражению в зеркале:
– Блин, какой же я тупой!
Это потому, что я вообще ничего не понял из того, что за этот день видел.
Но это – нормально. Из «ничего» не может сразу же возникнуть «что-то».
Вот только в банке время на учебу у меня было, а здесь… Не факт, не факт.
А еще имеется в словах призрака некая нелогичность. Если дух бывшего колдуна-трясинника исчез с концами, то кто товар портит?
Впрочем, не думаю, что это самый важный вопрос из тех, что могут к нему возникнуть.
Так же рассудил и Нифонтов, который перешел от дней былых к делам насущным.
– С местом определились, – заявил он призраку, с конечности которого уже полностью пропала краснота, а во взгляде, наоборот, снова зашевелилась наглость. – Теперь расскажи нам о том, кто это был.
– Зверюка-то? Так черная, как из мрака слеплена, – ответил старик. – Хотя они, которые нежить с той стороны, все такие, других сроду не видал. Ну и как положено – клыки, когти, пасть вот такенная.
– Да с ней все понятно, – отмахнулся оперативник. – Тот, кто ее призвал, меня интересует. Он кто вообще был? Колдун, или кто попроще?
– И почему ты его «дураком» назвал? – добавила от себя Евгения.
Надо же, не пропустила она это слово, запомнила и к месту вопрос про него задала. Удивлен.
Если честно, то из этой парочки я больше уважал Николая. Он, конечно, на меня сел и поехал, не без этого, но при этом в нем есть некая основательность, в которую веришь. Скажем так – с ним в баню идти можно и спиной к нему там поворачиваться.
А Женька… Она напоминает одну мою одноклассницу по имени Ксения. От нее с первого класса до последнего было много шума и гвалта, она болтала не умолкая. Но при этом за все одиннадцать лет она ничего путного так и не сказала. Ни разу.
И тут – на тебе. У нее, оказывается, и память есть, и соображалка.
– Так дурак он и есть, – охотно ответил призрак. – Кто же по доброй воле в проклятом месте такую нежить призывает? Тронуть она его не тронет, перед вызовом заклинание правильное было прочитано, на защиту, но все одно – не жилец он. Это как парами ртути надышаться – сразу не помрешь, но все одно дорожку на тот свет ты уже себе протоптал. Год-другой – и все, «со святыми упокой». Вот и здесь то же самое. Мрак его уже пометил, и жить этому дураку осталось до следующего снега, не больше. Либо печень откажет, либо легкие. Или еще чего. И легкой смерти ему не ждать.
– Стоп! – нахмурился Нифонтов. – Я правильно тебя понял? Это что, был обычный человек? Не из тех, для кого Луна второе Солнце?
– Так про что и речь! – закхекал старикашка. – Не чародей, не чернокнижник. Все по бумажке делал – и круг со знаками чертил, и заклинание читал. Только где именно ей жертву искать, без чужой подсказки рассказывал.
– А так можно? – уставился я на Нифонтова. – Серьезно? Типа «практическая магия»?
– Всякое бывает, – расплывчато ответил мне оперативник. – Слушай, а как же ты это все видел? Ты же тот нехороший ангар на пару с крысами седьмой дорогой огибаешь?
– Так любопытство, – не стал кокетничать призрак. – Я и в первый раз учуял, что там черную волшбу творят, а на второй пошел поглядеть. Правда, мне того раза хватило за глаза. Тварь из мрака, когда возвращалась обратно, меня учуяла. Если бы ее заклинание не держало, тут бы мне конец и настал. Любят они бродячие души жрать, паскуды такие.
– А обратно она возвращалась, чтобы показать заклинателю, что дело сделано, – утвердительно произнес оперативник.
– Ну да, – кивнул старикан. – Он дал ей разрешение сердце схарчить, а после отпустил. И сам ушел, его машина около южного входа ожидала. В другие разы наверняка то же самое было. А, вот еще что. Стошнило его после этого. Видно, не привык он требуху людскую разглядывать.
– А что человек – молодой, старый? – тут же спросил Нифонтов. – Как выглядел?
– Молодой, – ответил призрак. – Вон ведьмаку твоему ровесник, кабы даже не помоложе. Без бороды, сам весь гладенький, чистенький. Очень похож на продавцов, что в нэпманских магазинах работали. Галстух у него на шее, костюмчик хорошего сукна.
– Клерк, – безошибочно определила Женька. – Сто пудов – обычный клерк. Посулили ему повышение, вот он в это и впрягся. И вправду дурак.
– Не дурнее нас с тобой, – возразил ей Нифонтов. – Для него подобное – дикость, бабушкины сказки. Представляю, как он удивился, увидев, что магия бывает на белом свете. А уж про то, что место это убьет его вернее любой научно обоснованной радиации, он и сейчас помыслить не может.
– Будете искать и спасать? – полюбопытствовал я.
– Искать – да, обязательно, – ответил мне оперативник. – А спасать – нет.
– Чего ж так? – не удержался я от колкости.
– А смысл? – пожал плечами Николай. – Он все равно не жилец. В отличие от все той же радиации, воздействие которой хоть как-то можно уменьшить, здесь ничего уже не сделаешь. Он сотворил то, что делать никак нельзя – призвал тварь из Мрака и натравил ее на человека. За свой интерес он заплатил чужой кровью. Это приговор. Не наш, а кого-то другого, кто в незапамятные времена установил правила существования на этой планете.
