Смолин, не вздумай говорить, что я максималистка или что это у меня гормоны в заднице играют.
– Даже не подумаю, – заверил я ее. – Тем более, что я тебя сейчас не очень-то и слушаю. Мне смотреть интересней.
Нижнего белья на ней, как и следовало ожидать, не имелось.
– Смотреть можно, трогать нет, – девушка передернула плечами, ее упругие груди забавно дернулись. После этого мне был показан розовый язычок, и красота скрылась от моего взора под длиннющей, явно мужской, футболкой.
– И рад бы, да вот беда – мне это уголовный кодекс запрещает, – решил я не оставаться в долгу.
– Сейчас по всем законам жанра я должна спросить у тебя – при чем тут уголовный кодекс?
– Должна, – подтвердил я.
– Спрашиваю, – и девушка изобразила жест из серии: «А теперь выкладывай».
– Закон запрещает вступать в интимные отношения с представителями животного мира, – печально объяснил ей я. – А ты сейчас не совсем человек. Ты некий новый подвид – девочка-панда.
– Очень смешно, – демонстративно похлопала в ладоши Марина. – Еще немного, и тебя можно выпускать на сцену, как профессионального стендапера.
Но все-таки слова мои ее зацепили, поскольку после своей реплики она отправилась в ванную, где тут же зажурчала вода.
Вернувшись в комнату уже в привычном мне виде, она сбросила с дивана кучу вещей прямо на пол, плюхнулась на него, уставилась в потолок, печально сообщив мне:
– Идеи кончились.
– Мне кажется, ты просто зациклилась на экзотике, – предположил я. – Вот это безобразие никак не может принадлежать Верховной дриаде. Это больше подходит какой-нибудь кликуше времен Ивана Грозного.
– А что подходит дриаде? – перевела взгляд на меня Марина. – Твои предложения?
– Что-то более строгое и загадочное, – произнес я. – Без большого количества атрибутики. Ну какой-то такой плащ средневековый, чтобы до пят и блестящий, с прорезями для рук по бокам. Шелк там или что-то вроде этого.
– Ну-ну-ну, – уже непритворно заинтересовалась соседка. – Продолжай.
– А все, – ответил я. – Если плащ глухой, то больше ничего и не надо. Разве что застежку прицепить под горло. Знаешь, помассивней, в виде цветка или ветки. Блескучую. Раз ты дриада – надо такую. А еще браслеты на руки, тоже такие, основательные.
– И волосы. – Маринка пригладила свои растрепанную после парика шевелюру. – Вот так, можно даже с пробором. И тут заколками. Слушай, Смолин, а мне нравится! Плащ я у Жанны возьму, у нее такой есть, зелененький. Она его на «eBay» заказывала, чтобы своему Максу сюрприз устроить. Они в нем в ведьму и инквизитора играли.
– В жизни бы не подумал, – впечатлился я.
Видел я эту Жанну. На вид тихая, спокойная девушка, и на тебе. Ведьма и инквизитор. Страшно представить, что из себя представляли эти игрища.
– Брошка. – Маринка разворошила груду вещей на полу, потом подскочила к секретеру и покопалась там. – Была у меня одна, в виде виноградной грозди, страшная до ужаса, один придурок подарил. Блин, куда же я ее убрала? Помню, у меня шкатулка была, я туда всякий хлам складывала.
Она оставила секретер в покое и постояла секунду на месте, соображая, где же еще могло быть искомое. Потом ей в голову пришла какая-то идея и она умчалась в маленькую комнату, откуда немедленно раздались звуки, из которых можно было понять, что там тоже начались разгром и разруха.
В этот же момент с кухни беззвучно появился Вавила Силыч, приложил палец к губам и ужом ввинтился под диван. Пробыл он там недолго, появился обратно весь в пыли, но зато с палехской шкатулкой в руках.
– Всем домом собираем, – сочувственно прошептал ему я.
Подъездный понимающе покивал и снова убежал на кухню.
– Марин, не это ищешь? – крикнул я. – Вот тут какая-то шкатулка под креслом валяется.
Естественно, это оказалась именно она. Маринка сочно чмокнула меня в щеку и торжественно предъявила мне брошь белого металла с зелеными камушками.
– Шикардос, – высказал свое суждение я. – А как будет блестеть в свете камер!
– Скажу, что некогда эту брошь сработал один из учеников Веланда, – немедленно начала фантазировать Маринка. – И делал он ее для… Ну-у-у-у… к примеру, Морганы.
– Тебя не смущает то, что они, вроде, не в одно время жили? – неуверенно спросил я.
– Так ученик, – возмутилась девушка. – Не сам же Веланд. Да ты вообще не знаешь, кто это такой был, так что не умничай.
Вот и зря. Я читал европейские дохристианские мифы и наслышан про великого кузнеца.
– А в наш род она попала в семнадцатом веке, – продолжала вещать Маринка. – Ее моей прапрапрабабке подарил… Граф Сен-Жермен!
