И я рассказал оперативнику про серую пакость, которая Семена Марковича, тогда еще не покойного, за шею обнимала. Правда, не стал упоминать про то, что после его снова встретил, пусть и в виде призрака, да еще и жене его помог. Ну и про все остальное, вроде денег, понятное дело, тоже.
– Это предвестники смерти, – довольно буднично ответил Нифонтов. – Твари в определенном смысле совершенно безопасные, но мерзкие как на вид, так и по содержанию. Как бы тебе так объяснить… Знаешь, кто такие рыбы-прилипалы? Ну которые хищников в море сопровождают, а после за ними все оставшееся подъедают?
– Само собой, – подтвердил я.
– Вот здесь, по сути, то же самое, только не после, а до. Предвестники каким-то образом узнают о том, что человек уже одной ногой в могиле, и тянут из него напоследок что только могут – эмоции, жизненную силу… Все, до чего дотянутся.
– Фу, – я снова вспомнил серое дымчатое тело мерзкой твари. – А разве так можно? Я понимаю, что мире Ночи с правосудием беда, но неужели подобное вообще никак и никем не пресекается?
– Смертный час человека они этим не приближают, так что законы бытия не нарушены, – со знанием дела объяснил мне оперативник. – Ну и самое главное – их жертва, увы, уже никем не защищена. Она вне зоны чьей-то ответственности. Жизнь бедолагу уже списала со счетов, Смерть его на свой баланс пока не поставила, а самого человека никто ни о чем и не спрашивает.
– А почему не использовать их как некий маячок? – спросил я – Может, их жертв еще можно спасти?
– Нельзя, – нахмурился Николай. – И вообще, заруби себе на носу – туда, где находятся зоны ответственности Жизни и Смерти, даже не суйся. Сверх меры, имеется в виду. Ну да, ты чуть-чуть уже заглянул за ту грань, которая отделяет одно от другого, но слишком далеко не заходи. Не волнуйся, в нужный момент тебе дадут понять, где тот предел, который возможен, и за него – ни-ни. Это тебе не какой-то колдун, оттуда мы, если что, даже останки твои для захоронения получить не сможем.
Собственно, на этом мы и распрощались. Они с Женькой повезли мирно сопящую Маринку домой, а я отправился на работу, где практически сразу и начал клевать носом. А пару раз даже почти и задремал.
Особенно тяжко стало после обеда, поскольку, навернув четыре сэндвича, я совсем уже осоловел. И даже, плюнув на все условности, может, даже бы и заснул, вот только сделать этого мне не дали.
– Смолин, ты здесь? Очень хорошо! – Волконский, наш зампред, буквально влетел в кабинет, остановился напротив меня и начал сверлить взглядом. – Скажи, а какие отношения связывают тебя и госпожу Ряжскую?
– Как зовут? – зевнул я, прикрыв рот ладонью.
– Кого? – породистый нос Волконского забавно зашевелился, будто тот собрался чихнуть.
– Госпожу Ряжскую, – пояснил я. – Может, я ее фамилию вовсе не знаю, а только имя. Знаешь, Дим, секс не всегда является поводом для знакомства.
– Наш жеребец, – с придыханием и невыразимой иронией тут же выдала Федотова, а Ленка сложила губы «бантиком» и напустила томной поволоки в глаза. Они четко дали понять Волконскому, что на этих десяти квадратных метрах именно я альфа-самец. И это было приятно.
– Не смешно, – сказал зампред таким тоном, что стало ясно – он очень взволнован. – Госпожа Ольга Ряжская – это, знаете ли… Кто ее муж – в курсе?
– Ряжский, Ряжский… – Наташка призадумалась. – А, группа компаний «Р-индастриз». Они, что ли?
– Именно. – Волконский снял очки с носа, повертел их в руках и снова напялил обратно. – Павел Николаевич Ряжский – ключевой клиент банка. Остатки на счетах, кредиты, эквайринг – все не перечислишь. И тут приходит его супруга и требует дать ей поговорить с неким Александром, который у нас работает. Причем даже фамилию его не знает. Александр – и все тут. Я было подумал, что речь идет о Завьялове из казначейства, он вроде работал по нескольким сделкам с компанией ее мужа, но нет. Потом она кому-то позвонила и очень точно описала вот этого товарища, который сидит перед нами. Вопрос. Смолин, какое отношение ты имеешь к госпоже Ряжской? Имей в виду, этот вопрос тебе не только я задам, председатель правления после моего доклада наверняка этим заинтересуется. Да и председатель совета директоров тоже. Ряжский – это Ряжский, вокруг него все танцы с бубном танцуют.
– И начальник службы безопасности наверняка в стороне не останется, – очень умело передразнил я и голос, и жесты Волконского. – Дим, я сам в шоке. Вот слово даю, что не представляю даже, о ком идет речь. А главное – откуда ей меня знать? Я с клиентами вообще напрямую не общаюсь, мне это не по чину. Тем более с такими.
Самое забавное – не врал. В самом деле, абсолютно непонятно, с какой стороны я этой мадам интересен могу быть?
– А вот мы сейчас к ней пойдем, и, может, какая-то ясность появится, – обнадежил меня Волконский. – И гляди у меня, Сашка, не выкини чего-нибудь такого, о чем потом пожалеешь! Ты в последнее время сильно изменился, это все заметили, теперь уж не знаешь, чего от тебя ожидать.
– Да-да-да, Смолин, – подтвердила вдруг Федотова. – Ты как-то… Ну не знаю… Помущинистее стал. Дать я тебе еще не дам, но и «нет» сразу, как раньше, не скажу.
– Тьфу на тебя, Наташка, – возмутился я, вставая из-за стола. – Несешь невесть чего. Когда это я тебе чего такое предлагал, чтобы ты мне «нет» говорила? Мы в одном отделе работаем, себе дороже с тобой спать выйдет. Да и кулаки у твоего мужа будь здоров какие, видел я его. Я себе не враг,
