как данность.
Довольно молодой врач, как определила Лея по голосу, попросил медсестру оставить их одних и предложил Лее присесть, подведя к стулу. Какое-то время он скрипел пером по бумаге, а потом принялся задавать вопросы.
— Я ничего не знаю точно, — ответила Лея на его последний вопрос. — Некоторые вещи я просто чувствую и понимаю, что так и должно быть?
— Например?..
Лея чувствовала, как напрягся врач. В кабинете повисло почти материальная заинтересованность. Интересно, что такого необычного он узнал из тех пары вопросов, на которые она ответила?
— Я точно знаю, насколько была несчастна раньше, и как мне сейчас хорошо, — охотно начала рассказывать Лея. — Мне не мешает отсутствие зрения, потому что хватает касания, чтобы понять, где я и что меня окружает. Я чувствую настроения людей и знаю многое об их жизни…
Она продолжала описывать собственное состояние, умалчивая об одном, что негативные эмоции ей нравятся гораздо больше, что именно они дают ей энергию, делающую счастливой. Каким-то шестым чувством Лея понимала, что врачу этого знать необязательно. Кроме того, она еще сама не разобралась, как может пользоваться этой энергией, но что-то ей подсказывало, что силу она несет нешуточную.
— Очень интересно, — пробормотал врач и принялся снова скрипеть пером. Сейчас он был явно чем-то озадачен, и в Лее проснулся интерес, чем именно. — А помните ли вы, что с вами произошло, когда были в ледниках?
Лея прислушалась к себе. Нет. Совершенно точно, что она и этого не помнит. Ее новая жизнь началась с того момента, как очнулась утром и поняла, что ослепла. Об этом она тоже честно рассказала врачу, а потом задала интересующий ее вопрос:
— Что особенного в моем случае?
— Вы и это почувствовали по моему настроению? — переспросил он.
— Как и то, что вы почему-то побаиваетесь меня.
На какое-то время в кабинете повисла тишина. Врач ничего не писал, но Лея с уверенностью могла сказать, что сейчас он сидит, задумчиво глядя на нее, и потирает подбородок. Она даже примерно представляла, какой он внешне. Но эта часть осязаемого была для нее почти недоступна, по сравнению с другими чувствами. Даже касаясь человека, она не могла определить, какой он внешне, скорее улавливала его внутреннюю сущность. Это она поняла еще в ледниках, когда исследовала лицо Асмунда. Через прикосновения она определила, что перед ней человек, который гонит от себя все хорошее. Злоба переполняет его через край, вытесняя все остальное. Он живет этой злобой, черпает в ней силы. Тогда ей стало страшно находиться рядом с ним, и сейчас она была даже рада, что он далеко, и она его не чувствует.
— Дело в том, что проклятие ледников коснулось вас в очень сильной степени, — заговорил врач. — Слепота — это лишь первая ступень перерождения. Дальше человек либо умирает, либо спасается и попадает к нам. Вам же удалось выжить с перерожденной душой, и это не может не настораживать.
Вот как? Лея понимала, что с ней что-то происходит, и не знала, что из этого присутствовало в ней раньше, а что появилось недавно. Теперь кое-что стало до нее доходить.
— Что вы собираетесь делать со мной дальше? — спросила она, хоть и заранее знала, что тут ей ничем не помогут. Да и не хотела она помощи. Ее и так все устраивало.
— Честно говоря, не знаю, — ответил врач, и ей понравилась его прямота. — Ваш случай уникальный, и я не уверен, что все не зашло слишком далеко…
— Что вы хотите сказать?
— Дело в том, что сейчас вы по сути одна из тех душ, что населяют ледники. Только при вас еще и телесная оболочка. Проклятье в вас проникло, но не успело завершить процесс. Боюсь, это вопрос времени.
Врач ей сочувствовал, и это Лею начинало выводить из себя. Не такие эмоции ей нужны были.
— Значит, вы меня не отпустите? — задала она главный вопрос, зная, что только на свободе сможет обрести полную силу.
— Боюсь, что нет. Мы вынуждены вас изолировать и наблюдать, пока не решим, что делать дальше.
Больше он не задавал вопросов. Звякнул колокольчик, и он велел вошедшей медсестре отвести Лею в изолятор. Так она оказалась в душной комнате, с маленьким окошечком под самым потолком, которое практически не пропускало воздуха. Кроме того, ее лишили эмоций соседки, а следовательно, источника энергии. С этим Лея мириться не собиралась, и это был лишь вопрос времени.
Асмунд очнулся и понял, что сидит на земле со связанными руками и ногами. Рядом лежал Бранд, такой же связанный. Небо окрасилось закатом, но света еще было достаточно. Асмунд смог разглядеть глубокую яму с толстой решеткой наверху. В ней они и находились.
Мышцы затекли от неподвижности и болели. Хотелось размяться, осталось освободиться от пут.
— Вставай, — растолкал он Бранда. — И помоги мне развязаться.
— Где это мы? — сонно таращился тот, все еще не проснувшись окончательно.
