— Дурак что ли? — покрутила она пальцем у виска, а Ваня громко рассмеялся.
Через минуту и они с Максом к нему присоединились. Этот момент немного разрядил напряжение.
Вера решила скоротать время лежа. В горизонтальном положении и мышцы отдохнут и голова остудится. Она не заметила, как уснула. Очнулась от прикосновения к щеке. Над ней стоял Макс и ласково улыбался.
— Вставай, соня, если не хочешь, чтобы я умер с голоду.
Глаза слипались. Она бы и дальше спала, если бы не нужно было кормить Макса. А всему виной бессонная ночь. После ухода Антонины, она долго ворочалась. Сна не было ни в одном глазу. Дошло до того, что все тело начало ломить. Кое-как нашла позу на животе, в обнимку с подушкой. А утром Макс со своим похмельем — стенал тут, пытаясь устроить на подушке свою раскалывающуюся голову. Если Вера и думала, что ему будет стыдно за вчерашнее поведение, то быстро убедилась, что чувствует он себя еще хуже. О поцелуе, скорее всего, даже не помнит или делает вид, что ничего не произошло. А вот она нет-нет, да вспоминала собственные ощущения. Вот что значит быть трезвой — всему придаешь более весомое значение.
— Ладно, пойдем, накормлю. Хотя, тебя проще убить, чем прокормить. А где Ваня? — спохватилась Вера.
— Помчался домой. Сказал, что бабуля убьет, если в школу не пойдет.
— Даже не зашел…
— Сказал, что придет вечером. Хороший мальчишка и так тебя любит. Все уши мне прожужжал.
— Да, хороший.
И тоже переметнулся на твою сторону. Что же в нем такого, что люди к нему так тянуться? Вера посмотрела на Макса. С виду самый обычный. Хотя, нет конечно. Уж она-то знала, насколько у него широкая душа. В ней всем места хватит. Правду говорят — люди относятся к тебе так, как ты к ним. Закон зеркального отражения. А Макс любит все живое. Вон и Лапуля, предатель, устроился у него на коленях и ждет, когда что-нибудь перепадет со стола. Кот, наверное, почувствовал ее настроение. Не успела она опуститься на соседний стул, как тут же перепрыгнул к ней — словно мячик от пинг-понга, в одно касание пола.
— Перебежчик, — рассмеялась Вера, давая ему ломтик свиной прослойки.
Но справедливость была восстановлена, и Вера этому тихо радовалась. Лапуля — ее кот, и нечего ему делать на коленях у Макса.
— Никита завтра позвал меня на подледную рыбалку. Говорит, по приметам каким-то там, клев должен быть отменный, — поделился Макс, когда Вера разлила густые дымящиеся щи по тарелкам.
— Ну конечно… Тебе сейчас как раз на рыбалку и надо. Ты же только выздоровел.
Обида и ревность не заставили себя долго ждать. Тут же явились и разбередили с таким трудом установившееся равновесие в душе Веры. Уже и на рыбалку его зовет! Скорифанились, значит, окончательно и бесповоротно.
— А я оденусь потеплее. Термобелье, а сверху лыжный костюм. Да и костер можно будет разжечь…
— Где? Посреди озера?
Вера смотрела на уплетающего щи друга и чувствовала, как аппетит бесследно испаряется, а плохое настроение занимает свое законное в последнее время место.
— Не получится, да? Ну и ладно. Не переживай, Смолькина, не замерзну. Обещаю одеться, как капуста.
— Да мне-то что? Иди, если хочешь. Заболеешь, пеняй на себя. В следующий раз дам тебе умереть от воспаления легких.
Если до этого Макс ел себе и не смотрел на Веру, то сейчас даже ложку отложил в сторону, пристально глядя на нее. Наступила очередь Веры прятать глаза.
— Я что-то не пойму… Кажется мне или нет, что каждый раз, как речь заходит о твоем соседе, ты ведешь себя как-то странно?
— Кажется, — буркнула она, когда молчание затянулось, и взгляд Макса намеревался прожечь в ней дырку.
— А по-моему нет. Вер, ты что, влюбилась в него?
— Глупости какие! Скажешь тоже…
Теперь уже она активно работала ложкой, делая вид, что ничего вкуснее этих щей в жизни не ела.
— А посмотреть на меня слабо?
— Давай есть, а! — Вера силой заставила себя оторвать взгляд от тарелки. — И не пытайся лечить меня, психиатр чертов! Тем более, не от чего.
— Ну-ну… Как скажешь, конечно. Только и у меня глаза не на затылке. Да и на слух никогда не жаловался.
Дальше ели молча. Только стук ложек и раздавался в комнате. Лапуля, воспользовавшись ситуацией, забрался на стол и стащил еще ломтик прослойки. Обнаглел до такой степени, что тут же сидел и ел его. На него и излилось отвратительное настроение Веры, когда заметила кошачью наглость. Так огрела его полотенцем, что он до вечера где-то прятался, носу не показывал. А может просто спал, потому что не известно, сколько сала успел стащить.
Вера понимала, что ведет себя некрасиво. Так же она осознавала, что Макс, с его внимательностью, не может не замечать этого. И причина для ревности у нее была, по ее же разумению. Но почему-то становилось стыдно, что застукали ее с поличным, что не сдержалась вовремя. Хотя, с другой
