насмешки. Жена Карпа была худая, высокая блондинка с капризным норовом. Она никак не походила на низенькую, грациозную в своей полноте Ингрид. Лай завидовал легкости, с которой Карп мог запросто вести беседу с самой красивой их общей знакомой. С первой встречи Ингрид очаровала Лая своей открытой улыбкой и тщательно скрытой седой прядью, придающей ей особенный шарм. Вот только рядом с ним она становилась скованной и прятала укрытые темной стеной ресниц глаза. Лай вздохнул, снова вспомнив бирюзу глаз жены. Бывшей жены.
- Здравствуй, Лай, - сказала Ингрид, протягивая тому с неуверенной улыбкой бокал.
Мужчина благодарно улыбнулся. Обаяние ночи окутало Лая спокойствием и долгожданной безмятежностью. Он глубоко вздохнул, наслаждаясь легким ароматом ночных цветов.
Они прошли сквозь несколько компаний, нарочито простодушно улыбаясь, и вышли к небольшой беседке из стеклянных дуг, увитых декоративным плющом и лилиями. Среди свежей зелени цветов терялись искры рассыпающегося света гирлянд. В беседке было приятно прохладно и сумрачно. В ней уже сидело несколько человек. Три так же элегантно, как Ингрид, одетые женщины и четверо мужчин. Лай оглянулся и тихо поздоровался, не относя приветствие к кому-то определенному. В полумраке трудно было различить смутные черты лица. Лай прищурился, разыскивая знакомых. Так и не различив, кто есть кто, он устало опустился на крайнее место и прикоснулся губами к запотевшей стенке холодного бокала.
Оркестр заиграл другую песню. Когда-то еще лет восемьдесят назад эту песню заслуженно назвали классикой жанра и с тех пор не забывали, изредка прокручивая её на радио. Тугие басы, смягчились, расслабились, позволили песне заблистать в интимной атмосфере вечера. Лай погрузился в свои мысли. Ингрид беспокойно оглядывалась на замкнутое помрачневшее лицо мужчины.
Прерванная тихая беседа продолжилась. Карп тут же втянулся, не совсем понимая основной её смысл. Вскоре Александру удалось повернуть разговор в другое русло. Лай задумчиво улыбнулся: еще одна способность, которой он отчаянно завидовал, вот так просто прийти к малознакомым или незнакомым и моментально стать своим, заслужить признание. Он не осознавал, что счастливое умение Карпа заключается только в радостной вечно дружелюбной улыбке и легкой самоиронии, как свойстве характера.
Лай лениво выхватывал из разговора куски, не запоминая и не особенно вдумываясь в них.
- ... Верю - не верю, верю- не верю, это вопрос личный каждого. Хоть сотню томов в пользу религии напиши, человек либо сам выберет, либо просто последует моде. Как говорится: Слава Богу, я атеист...
- ... но заблуждение - мать всех наук, хотя подобное граничит со слабоумием...
- ... и все же только одно может действительно решить этот вопрос: живое доказательство умершего...
- ... выход? Выход есть!..
Постепенно беседа накалялась, слова все острее и пронзительнее перелетали от одного к другому. С удивлением Лай понял, что Александр снова завел разговор о смерти и душе. Он снова усмехнулся и наклонился к скучающей Ингрид.
- Не желаете потанцевать? - спросил он мягко, надеясь, что она не откажет. Желание покинуть беседку все нарастало. Красное, возбужденное лицо Александра, гневно расшвыривающего собственным мнением, назойливо металось по всей беседке, выдавливая из насмешливых или безучастных людей ненужные пустые ответы, совершенно противоречащие их истинным рассуждениям. Истину всегда прячут. Оборачивают в тридцать три одежки, чтобы кто- нибудь не возжелал себе этой прекрасной богини.
Ингрид улыбнулась:
- С радостью.
Женщина на сцене тихо пела. Ингрид, радостно улыбаясь, кружилась в такт размеренным, нежным словам. Лай почувствовал удивительную легкость и отчуждение. Словно и не было ему пятидесяти лет, словно и не был он однажды женат на единственной, которую возможно любить, словно и не корпел он днями напролет в своей аскетичной лаборатории, повесив всю свою жизнь и удобства на тех, кто менее него был увлечен на тернистый, глубокий путь поиска истин.
Ингрид весело смеялась, так раскованно и свободно, наслаждаясь каждым движением спокойного танца. Лая восхищенно следил за огнем шоколадных глаз. Они не замечали, как на них смотрели с пониманием и радостным удивлением другие танцующие. Лай наклонился к смоляным прядям кудрей Ингрид.
- Ингрид, - окликнул он тихо.
Она подняла на него сияющие красивые глаза.
- Да?
- Расскажи о себе?
Ночь окутала их прохладой и свежестью. Они вышли из павильона и теперь стояли на балконе. Позади тихими волнами разливался шум зала, сливаясь с тишиной ночи. Огни не доносили сюда свой робкий свет. Долька луны зависла на темном небосводе.
Тонкими пальцами Ингрид поддерживала пиджак, отданный ей Лаем. На её покатых плечах он совсем не держался, так и норовя соскользнуть, открыть спину, покрытую зябкими мурашиками.
- Что тебе рассказать? - мягко спросила она, оглядываясь на застывшего мужчину.
