Пролив рану из бутыли, Кинт даже не вздрогнул, лишь затянулся табачным дымом и выдохнул его к низкому потолку. Он сидел так неподвижно еще час, трубка давно потухла, бутыль опустела наполовину, стало тепло. Вдруг на улице, на фоне звука затихающего дождя, послышался хруст щебенки, под чьими-то тяжелыми шагами, нет, не крались, просто кто-то медленно шел, и скорее всего, желая, чтобы его услышали в цоколе. Кинт протянул руку и, взяв со стола трехствольный дробовик, развернулся на табурете лицом к двери. Тихо, но настойчиво постучали…
– Кто?
– Дерий…
– Что надо?
– Поговорить, меня господин Тома прислал, – тихо пробасили снаружи.
Вздохнув, Кинт подошел к двери, сдвинул засов и, приоткрыв ее, упер стволы дробовика в лоб ночному гостю.
– Я один, Кинт, пусти уже, я весь промок, – не обращая внимания на стволы немалого калибра, Дерий протиснулся в комнату, он был мокрый насквозь, с его одежды текло на деревянный пол.
– Другого времени не нашлось? – Кинт внимательно посмотрел в глаза здоровяку, затем прошел обратно к печи и снова уселся, – дверь закрой, сапоги сними, и плащ, вон на веревку повесь, весь пол залил.
– Это тебе, – Дерий положил на стол пухлый бумажный сверток, – от господина Тома, он в восторге от той работы, которую ты выполнил, теперь, пока будет идти передел в крысиной норе, господин Тома сможет поправить свои дела. Весь город на ушах, а в Грязном канале уже слышна перестрелка.
– С чего ты взял…
– Да ладно, в этом городе никто бы не решился на такое, кроме двух ненормальных, но один сидел в заложниках, а второй пришел за ним.
– Я сделал это не для Тома, а просто вытащил Тилета, на которого всем плевать в этом городе.
– Ага, – гоготнул Дерий и поскреб щетину, – попутно сделав то, что многие мечтали сделать не один год, а заодно и предателя Марка… он ведь мне как брат был, а видишь, как вышло.
– Так не надо было мечтать, надо было сделать и все, – Кинт поднялся, прошел к столу и развернул сверток, – хм, щедро… Кто, кроме господина Тома и тебя может сделать такие выводы, по нашему с Тилетом поводу?
– Да вас и не знает никто толком, и тем более того, на что вы способны. Господин Тома все же просил передать, что он хотел бы видеть тебя среди своих людей.
– Тилета ему недостаточно?
– Ну, – Дерий покосился на бутыль на столе, – два всегда лучше, чем один.
– Выпей и уходи, я устал… и предай господину Тома, что останусь там, где я есть, а по окончанию сезона штормов покину этот терратос.
– Господин Тома предполагал, что, скорее всего, ты так ответишь, и велел передать, что примет тебя всегда, – сказал Дерий, после того, как сделал несколько добрых глотков из бутыли, поставил ее на стол и занюхал крепкий алкоголь рукавом.
Кинт тоже сделал глоток из бутыли и вернул ее Дерию.
– Можешь забрать с собой, иди, я устал…
В синих и спокойных водах закрытой бухты Конинга отражались медленно плывущие по небу облака, обрывистые берега, поросшие хвойным лесом и мачты кораблей у пристаней. Этот прекрасный вид открывался с небольшой площадки на набережной рядом с портовой харчевней. Сэт уже закончила с рисунком и вытирала ветошью кисти, продолжая рассматривать бухту и сравнивая то, что она видит, с тем, что вышло на холсте.
– Великолепно, просто великолепно, мадам, – мучаясь одышкой и утирая платком под воротом пот, к Сэт, стоящей у мольберта, подошел председатель городского совета, – мне так приятно, что люди вроде вас и вашего отца живут в Конинге.
– Вам нравится? – Сэт сдержано улыбнулась и присела в поклоне. – Добрый день.
– Мое почтение, – грузный толстяк не без труда наклонился, сняв котелок и поцеловал протянутую руку девушки, – конечно, вы прекрасно рисуете! Уф, как жарко…
Чуть в стороне, в кабине моторного фургона расположился Маар, он пытался читать свежую газету и присматривал за Сэт, мало ли, порт, грузчики… он обещал Григо проломить череп любому, кто обидит его дочь, и ведь нет сомнений, что свое обещание он выполнит. Надо сказать, что за летние месяцы Сэт стала объектом внимания многих в этом северо-восточном городке, особенно среди офицеров пехотного полка, расквартированного здесь. Некоторые из них стали часто заходить в лавку Ллодэ, не столько приобрети патроны или красивую трость, сколько поглазеть на дочь Григо и оказать всякие знаки внимания. Особенно настойчив был комендант гарнизона капитан Токэ Арн. Утром каждого выходного дня он являлся в лавку с цветами и коробочкой сладостей, но безуспешно, нет, из вежливости Сэт могла перекинуться с ним парой фраз о погоде или об известных художниках, но не более.
– Вот, возьмите, – Сэт сняла с мольберта холст и протянула его толстяку.
– О! Премного благодарен, мадам, я сегодня же закажу у вашего отца резной рамный багет и повешу эту замечательную картину в гостиной!
