— Я создам смазку, — деловито проинформировал гость.
— Я сказал нет! — рявкнул Том. — Растягивай меня, давай!
— Будет больно, когда я…
— Я хочу, чтобы было больно! — Том взволнованно, часто дышал. — Сделай это, чтобы я забыл о тебе!
В этот раз не было нежности, было больно до слёз и так же обидно, что больше это всё не повторится никогда. Потому что Том никогда не простит за этот обман. Никогда!
Когда они закончили, Том чувствовал себя настолько опустошённым и потерянным, хотелось кричать и сыпать проклятьями. Кровь ещё стучала в висках, а сердце никак не успокаивалось, Хиддлстон снова и снова повторял одно и тоже слово — «убирайся». Хлопнула входная дверь, Том осел на светлый ковёр, выпачканный спермой, он дрожал и всхлипывал.
***
В дверь постучали, Том был на кухне, заваривал липовый чай, посторонние к нему прийти не могли. Хотя… Стук повторился, но уже более настойчивый. Хиддлстон отправился открывать, прошёл через небольшой холл, взялся за ручку и распахнул тяжелую жёлтую дверь. Хиддлстон потерял дар речи, хотелось сказать: «Как ты смеешь?», но слова застряли в горле.
— Я просто хотел узнать, как ты? — белокурый обманщик стоял на пороге его дома и не пытался войти, за его спиной, как и обычно, на своём привычном месте лежало поваленное поросшее мхом дерево, росла пышная высокая ёлка. Гость пришел, как и множество раз до этого.
— Чашку чая? — выдохнул Том и отошёл на шаг в сторону.
Незваный, но желанный гость прошёл в его дом, тепло улыбнулся, словно извиняясь за всю ту боль, что причинил. Любовники прошли на кухню и просто молча пили чай, никто не пытался заговорить. Прошёл всего месяц после их разговора, месяц, как они не занимались сексом и не прикасались друг к другу.
— Ты сказал, у тебя есть семья, — заговорил Том, когда чай в его кружке закончился, гость поднял на него опасливый взгляд. — Не бойся, ничего я не сделаю, так смотришь, как будто я могу их убить. В конце концов, они не виноваты, что ты изменщик и обманщик.
Любовник проглотил оскорбления как должное.
— Конечно же, они не знают о твоей особой работе? — продолжал гостеприимный хозяин.
— Не знают, — покачал головой гость.
— И твоя организация решила, что я не причастен к какой-то там магической секте, и они разрешили тебе соскочить? — Хиддлстон положил руки на стол.
— Всё верно.
— Но как же твоя сверхсекретная организация позволила мне об этом рассказать?
— Никто мне не позволял, — покачал головой гость. — Они не знают, что я открылся тебе по полной программе, это моё личное решение, если об этом узнают… Не знаю, какой будет реакция. У тебя сильная защита, всё, что здесь происходит, для них неведомо. Я передавал лишь ту информацию, какую считал необходимой, и делал это корректно.
— То есть я могу не беспокоиться, что кто-то узнает, как мне нравится отсасывать у тебя и при этом растягивать твою узкую дырку? — Том склонил голову набок, говорить об этом сейчас практически больно, ведь больше нет и не будет тех отношений, какие между ними были.
— Это касается только тебя и меня, больше никого, — медленно и вдумчиво ответил любовник. — Твоя причастность к группе фанатиков не подтвердилась, и моё дальнейшее присутствие в твоей жизни считается нецелесообразным. Я мог просто порвать с тобой, выдумав тысячу причин, но я не смог, понимаешь?
— Понятно, — Том опустил глаза.
— Я знаю, ты ненавидишь меня, и я понимаю, что заслуживаю этого, но…
— Не надо ничего говорить, — покачал головой Хиддлстон. — Ты доступно объяснил, я всё понял. Зачем ты сейчас пришёл?
— Это глупо прозвучит, но попробовать стоит. Давай останемся друзьями, я беспокоюсь о тебе, мне больно от того, что больно тебе.
— Нет, — маг отрицательно покачал головой, это было выше его сил.
— Пожалуйста, Том, так будет легче и тебе, и мне. Отношения — это как наркотик, сильная тяга и привычка, нельзя просто оборвать её и спокойно жить дальше.
— И что ты предлагаешь? — нервно бросил маг. — Будешь заглядывать ко мне на чашку чая, чтобы проверить, не повесился ли я от тоски?
— Хочу заниматься с тобой сексом, — пожал плечами любовник. — Иногда. Мне тоже нужно время. И, может, однажды мы перестанем нуждаться друг в друге.
Хиддлстон задумался, здравое зерно в предложении любовника имелось.
— Хочешь отвыкнуть от меня как от наркотика?
***
