Что там Тор пыхтел у него за спиной, тёрся о его задницу, возбуждённый, твёрдый, безумный. Локи обмяк, едва удерживаясь на руках, по телу разливалось тепло. Старший брат всё ещё прижимался сзади, приходя в себя, он ожидал реакции.
Локи будет сыпать проклятьями, погонит его прочь, и не важно, что громовержец не может покинуть камеру без помощи Огуна. Но Лофт повёл себя странно, хрипло попросил отпустить, натянул штаны и, пошатываясь, снова скрылся в ванной комнате. Пленник исчез ненадолго, вскоре он вышел, облачённый в ту одежду, в какой встретил визитёра, на Тора даже не глянул, прошёл к постели, демонстративно скинул все игрушки, что ждали своей очереди, но так и не дождались, оттолкнул покрывало и лёг под одеяло.
— Я воспользуюсь ванной? — неуверенно поинтересовался Тор. Маг не ответил.
Как известно, молчание — знак согласия. Одинсон привёл себя в порядок минут за пятнадцать, штаны, правда, пришлось надеть эти же. Громовержец уставился на своё отражение в зеркале. Что это было там в комнате? Что он делал? Как дошёл до этого? Уж точно не умом! Тор скосил глаза на небрежно брошенную мидгардскую одежду, перед мысленным взором тут же поплыли душные образы, послышались горячие стоны. Безумие!
Когда Одинсон покинул ванную комнату, света в камере не было, едва заметно мерцали огни в коридоре, но сну пленника они не мешали. Одинсон погасил свет в ванной комнате, осторожно вышел и как можно тише собрал принесённые с собой пыточные игрушки, цепь, завернул обратно в мешковину, положил под стол и, потоптавшись немного, сел в одно из кресел.
Отчего-то Тору казалось, что если он заснёт, то с утра уже не проснётся, Локи убьёт его во сне. Может, именно так он поступил с отцом, брат так и не рассказал о кончине Одина, хотя прежде чем попросить Лофта о помощи, громовержец уже успел бросить обвинения, что Лофт повинен в кончине их отца.
Кажется, его план вышел из-под контроля окончательно, теперь они ещё больше отдалятся, Локи так и не показал своих чувств по поводу случившегося. Значит, ожидать можно чего угодно. Знать бы чего?
Тор забылся беспокойным сном прямо в кресле, пару раз он просыпался: сначала от боли в спине, конечно, в сравнении с другими боевыми травмами порка - просто детская забава, но всё же спину тянуло, второй раз молодой царь Асгарда вынырнул из сна просто от неудобной позы, проскользнула шальная идея, что можно было немного потеснить брата и лечь рядом, но как-то это совершенно не нормально, наконец Одинсон проснулся от кошмара под утро, Локи душил его во сне тем самым злополучным кнутом.
Распахнув глаза, Тор ошарашенно осмотрелся по сторонам. Локи спокойно спал в своей постели, даже и не пытался к нему подобраться.
«Смотри, как утомился» — подумалось Тору, губы против воли растянулись в лёгкой улыбке.
Больше Тор так и не смог заснуть, он тихонько прошёл в ванную комнату, собрал принесённую для брата мидгардскую одежду и обувь, вернулся в комнату, стараясь передвигаться тихо, и сунул обратно в ларец.
Скоро вернётся Огун.
***
Проснувшись с утра, Локи потянулся, сладко зевнул, вспомнил вчерашнюю ночь и сокрушенно прикрыл ладонью лицо.
— Это действительно произошло, или я просто рехнулся? — спросил он вслух у пустоты, стены молчали в ответ. Маг потёр лицо и сел в постели, он сам регулировал свет в своей комнате-клетке, и почему-то хотелось продлить впечатление, что ещё ночь. Хоть эту иллюзию он может себе позволить. Несмотря на отсутствие света непосредственно в его камере, в коридоре свет приглушённо горел, и можно было рассмотреть предметы и обстановку в комнате. Лафейсон скосил глаза в сторону кресел, ларец пропал, а вот под столиком осталась лежать мешковина.
Зачем было оставлять эти пыточные игрушки? Хотя желание ещё разок отлупить Тора снова возникло на периферии. Ударов десять хватило бы, чтобы немного потешить Локи, вообще он и не хотел причинять слишком много боли, но немного в игровых целях не помешает.
Как только Тор догадался выкинуть такое?! Конечно, он всё понял, и возбуждение Локи было очевидным для него самого и для братца тоже. Но кто его просил?! Локи и сам справился бы, без чьей-либо помощи.
— Убил бы, — зло рыкнул маг и снова улёгся на постель, закрыл глаза и застонал от досады. Ну почему у Тора такие правильные руки?! Всё сделал как надо, было так хорошо, что маг даже забыл на какой-то миг о том, что это брат. Не родной, конечно, но какая разница. Брат же! Лафейсон не мог представить, до какого маразма дошёл Тор, если вчера так горячо надрачивал ему, о том, что Локи чувствовал стояк Тора, вообще не хотелось думать. Если Одинсона всерьёз возбудила их вчерашняя возня, значит, они оба окончательно рехнулись, и это факт. И, словно бы этого ещё мало, так опальный бог допустил мысль о том, что они вовсе не закончили выяснять отношения, и, если Тор явится снова, то… то что?
Локи хорошенько отлупит Тора, а братец ему ещё разок подрочит?
— О чём я только думаю? — застонал Локи от досады. А он думал, и ещё как!
Хотелось снова ощутить власть над богом грома, увидеть Тора в оковах, он бы побил его как глупого доверчивого ребенка, а потом… Может, сам бы ему подрочил. От таких мыслей у Локи глаза на лоб полезли. Он всерьёз об этом думает? О нет, он не просто думает, он представляет это очень красочно и детально, и сам же ужасается своим мыслям, будто в это время суток думать о Торе как о любовнике нельзя, а вечером, стало быть, вполне допустимо.
Локи вдруг поник. А может, брат больше не придёт? Он и так допустил вчера непоправимую ошибку, остался с ним наедине и даже снял его напряжение, немного утихомирил злость. Так бы ётун поутру ненавидел этот проклятый мир, презирал всё живое, а теперь он весь в ожидании вечера и
