выпьем зайдем? После этаких-то дел…
Волкодав посмотрел на солнце, неспешно клонившееся к далеким горам.
– Нет, я еще на рынок… пошли, Ниилит.
– Ножны завтра будут готовы, – глядя в сторону, буркнул мастер Варох. – Вечером заберешь.
– Обойдусь я без твоих ножен, – сказал Волкодав.
– А я – без твоих денег!.. – Голос старого сегвана сорвался. Трясущейся рукой выгреб он из сумки задаток и швырнул под ноги Волкодаву. Тот молча повернулся и пошел прочь вместе с Ниилит, пугливо ухватившейся за его локоть. Внук старика бросился собирать раскатившиеся монеты и тут же получил за это от деда по спине костылем, но Волкодав того уже не видал.
Рыночная площадь Галирада раскинулась у самого берега. По утрам к дубовым пристанищам подходили лодьи рыбаков, полные тугих слитков живого чешуйчатого серебра, торговля начиналась чуть свет и длилась допоздна, а весной и летом, в пору светлых ночей – круглые сутки. Волкодав понять этого не мог. Древний закон не признавал сделок, заключенных после заката, без присмотра справедливого Ока Богов. Ни один венн не стал бы покупать или продавать что-либо ночью, сольвенны же… Да, чего доброго, скоро этот народ вконец перестанет рождать женщин, подобных кнесинке Елень…
– Что ты хочешь купить, господин? – набравшись храбрости, спросила Ниилит. Волкодав не мог взять в толк, с какой стати она, вовсю смеявшаяся с Тилорном, с ним самим ужасно робела. Наверное, я плохой человек, усмехнулся он про себя. Доброго человека ни котенок, ни девушка не забоится…
– Бусы хочу купить, – проворчал он в ответ. – Одной такой голубоглазой, черноволосой саккаремской красавице. Может, присоветуешь, какие ей подойдут?
Он изумленно остановился, когда Ниилит едва не заплакала:
– Господин… не обижай меня, господин… Волкодав заметил краем глаза, что на них стали оглядываться. Ну и пускай оглядываются. Он взял Ниилит за плечи и легонько встряхнул:
– В чем дело, девочка? Она закрыла руками лицо:
– Я же только правду сказала о тебе, господин… Волкодав беспомощно выпустил ее и еле сдержался, чтобы не плюнуть на деревянную мостовую. Решила, стало быть, что он надумал ее отблагодарить за честные слова на суде. Давно уже Волкодав не чувствовал себя до такой степени дураком. И ведь не на кого пенять – сам во всем виноват. Выбрал времечко для подарка.
В который раз пожалел он о том, что Хозяйка Судеб, дающая каждому смертному его долю, обделила его способностью красно говорить. Он заставил Ниилит отнять ладони от лица и сказал:
– Я с самого начала хотел купить тебе бусы. Это нехорошо, когда девка без бус. Захочешь приветить жениха, и подарить нечего будет… Думал завтра пойти с тобой, присмотреть… а сегодня меня мало стражники не зарубили… у этого, как его там… вот я и решил: вдруг до завтра еще на что-нибудь напорюсь…
Собственное косноязычие привело его в отчаяние, но Ниилит смотрела ему в глаза и, верно, сумела прочесть там все то, что он тщетно пытался выразить словами. Она вновь захлюпала носом, но уже совсем по другой причине:
– Прости меня, господин…
Волкодав притянул ее к себе и с большим облегчением провел ладонью по нежным щекам, утирая слезы:
– Ладно, сестренка… Пойдем, что ли, бусы-то выбирать?
– Пойдем, – прошептала Ниилит, держась за его руку, и в первый раз забыла назвать его господином.
Лавок и лавочек, где торговали украшениями, было несусветное множество. День прочь, покуда все обойдешь. У некоторых на дверях красовались изображения змей – нарисованные, а то и резные.
– Знаешь, зачем это? – спросил Волкодав. Ниилит помотала головой, и он объяснил: – Это знак для воров. Лавочку по ночам сторожат ядовитые змеи, так что, мол, не обессудьте…
Ниилит засмеялась, а Волкодав поймал себя на том, что впервые говорит с нею легко и спокойно. Совсем как Тилорн.
– Давай пойдем туда, где нету змеи, – предложила Ниилит.
– Не любишь змей?
Ниилит лукаво блеснула голубыми глазами:
– Где нет змей, там, наверное, подешевле… Девочка понимала, что денег у него хватит разве что на стекляшки.
– Когда-нибудь я тебе куплю настоящие, сапфировые, – сказал Волкодав.
Она почему-то насторожилась. Потом спросила:
– Тебе нравятся сапфиры?
Волкодав пожал плечами и честно ответил:
– Их, по крайней мере, не было там, где я сидел на цепи.
В конце концов они облюбовали открытый лоток, за которым стоял молодой сольвенн, почему-то переодевшийся уроженцем Аррантиады.
– Здравствуй, почтенный, – сказал ему Волкодав.
– Благословенна пыль на дороге, приведшей тебя сюда, о воин, – ответствовал тот церемонно, старательно подражая выговору и манере аррантов. Волкодаву стало смешно. Что ж, сказал он себе, иные в самом деле охотнее расстегивают кошельки, если думают, что покупают заморский товар. Не все же видели, как он, с первого взгляда, что баснословные камни на самом деле происходили из стекловарной мастерской за углом.
– Чем же ты хочешь порадовать красавицу, доблестный воин? – осведомился торговец. – Вот несравненное ожерелье из мономатанских черных алмазов. Вот чистейшие изумруды из тайных копей Вечной Степи: я бы поведал тебе об извилистых и поистине удивительных путях, которыми попал ко мне каждый из них, но, боюсь, рассказ мой задержал бы тебя до утра…
Нелетучий Мыш между тем слез с хозяйского плеча на лоток и попробовал укусить густо-вишневую прозрачную бусину, показавшуюся ему съедобной. Чуть не сломал зуб и, оскорбленно плюясь, взбежал по руке Волкодава от греха подальше на привычное место.
– Сапфиры, – сказал Волкодав. – Вот эти, если я тебя правильно понял, настоящие халисунские?
– О да! – благоговейно сложил руки купец и едва не забыл об акценте, обрадованный легковерием лесного невежды: – Счастливые жители Халисуна находят их на дне глубоких озер… Иные считают их слезами райских птиц, удрученных разлукой. Ты, без сомнения, знаешь, что цвет камня зависит от глубины, на которой он зародился. Те, что посветлее, лежат у самой поверхности, почти невидимые в воде. Поэтому они дешевы. Зато темные и самые прекрасные добывают из страшных пучин, и почти каждый оплачен кровью ныряльщика, ибо во мраке подводных пещер гнездятся когтистые твари…
Волкодав терпеливо слушал болтовню лже-арранта, искоса наблюдая за Ниилит. Он видел, как она склонилась над ниткой некрупных синих бус – чуть-чуть темней ее глаз. Вкус у девчонки был безошибочный. Она даже хотела взять бусы в руки, но последние слова продавца заставили её отшатнуться. Она испуганно посмотрела на Волкодава: неужели он все-таки надумал купить ей настоящие камни?..
– Может быть, поищем стеклянные?.. – взмолилась она шепотом.
Волкодав положил руку ей на плечо и широким жестом обвел весь прилавок:
– Выбирай любые, какие нравятся.
Испуг в глазах Ниилит сменился неподдельным ужасом. Она молча указала на самую дешевую кучку водянисто-голубых, почти бесцветных бусин неправильной формы. Они даже не были снизаны в ожерелье.
– Ну уж нет, – сказал Волкодав и повернулся к торговцу: – Вон те, синие, – почем? Лже-аррант воздел руки к небу:
– Горе, горе мне!.. Необходимость спешного отъезда вынуждает меня распродавать чудесные сокровища поистине за бесценок… Три четверти коня серебром. В убыток себе продаю…
Услышав непомерную цену, Ниилит ахнула и дернулась было из-под руки Волкодава, но, конечно, не вырвалась. Он же не спеша положил на прилавок свой меч, постаравшись, чтобы с него при этом наполовину съехала тряпка, и принялся так же неспешно развязывать кошель.
