телефонах было максимум номеров пять, но ни имен, ни фамилий – только буквы и цифры. Сплошной шифр. Пока одного «правосека» * (организация запрещена в РФ) допрашивали, зазвонил его телефон. По всей видимости, руководитель интересовался, как прошло «мероприятие». «Правосек» * (организация запрещена в РФ) ответил, что не может говорить. Тогда ему наши ребята сказали: «Говори правду». Он помялся и мрачно пробурчал: «Поймали нас».
У «правосеков» актеры в машинах прятались и гримировались, намазывая лица и головы красной краской, перебинтовывались, якобы их избили. Этих служителей Мельпомены тоже аккуратненько повязали. Искусство все же требует жертв. Телевидение приехало, ребята сделали репортаж, показывали его по местным каналам. Бить мы никого не били. Скручивали и передавали правоохранительным органам. Вежливые люди, значит, вежливые.
Один из «правосеков» решил бежать, вскочив в проходящую маршрутку. Мы бросились следом и на остановке ворвались в нее. Народ всполошился: «Что случилось? В чем дело?». Объяснили, что здесь «правосеки» с Майдана. Люди моментально подхватились: «Гнать эту нечисть отсюда! Фашизма у нас нет и не будет!» и помогли связать. Когда мы его вытащили, из толпы парень вырвался, как звезданул «правосека»! Пришлось разъяснить, что нельзя бить. Наша задача – передать правоохранительным органам, в РОВД пусть с ним разбираются по закону.
Недели за две до референдума на Корабельной была попытка подорвать электростанцию. Взяли группу из 11 человек. Допрашивали в Балаклаве.
У террористов изъяли самодельные заряды, также нашли упаковку отравленного шоколада от украинского сладкого олигарха. Как узнали, что шоколад отравленный? Они даже не соизволили удалить смс из телефона. Текст: «Передаю вам посылку, но аккуратней с шоколадом». Эта фраза нас и насторожила. Заставили их скушать шоколад, но они выкручивались как ужи, лишь бы не есть. Думаю, они планировали детям раздать, чтобы отравить. Все могло быть.
Из воспоминаний, позывной «Гранит».
Ситуация в городе была очень напряженная. Хоть и созданы отряды самообороны , и милиция работала, но возникал вопрос: как оповестить людей в случае непредвиденных событий. Вспомнили славянскую традицию: о наступлении беды горожан извещал набатный звон. Я встретился с Благочинным, объяснил ситуацию. Да он и сам ее видел. Знал, какое дикое давление идет на православные церкви Московского Патриархата на Украине. Благочинный сказал, что православная церковь всегда выступала против войны, против кровопролития, всегда помогала людям и никогда от этого не откажется. Он дал добро, чтобы в случае тревожной ситуации по всему городу церкви били в набат. Об этом решении сообщили через соцсети, через сайт «Русского Блока».
Программисты из организации «Севастопольское сопротивление» договорились со «Скорой помощью»: если водитель видит негативную ситуацию, он дает двойной сигнал «тревожной кнопкой», которой оснащены все машины. Сигнал приходит на пост, а затем срочно передается в штаб самообороны. Автолюбители задействовали свой автоканал. Через них была установлена связь между блокпостами. Началась самоорганизация внутри города, создавались отряды ДНД, «Рубеж», «Бизон». Каждый встал на защиту города.
В первых числах марта позвонила девушка. Мы встретились, и она рассказала, что ее жених служит в ВВ (район улицы Горпищенко). В воинскую часть пришла команда из Киева: ночью убыть из расположения части и разблокировать все блокпосты. Командир части, видимо, хотел медаль заработать и дал приказ встать «в ружье». Девушка просила: «Сделайте вид, что вы их блокируете. Мой жених и его сослуживцы прекрасно понимают ситуацию. Они не хотят стрелять в своих».
Когда мы подъехали к части, то увидели, что БТРы выведены из ангара и заведены. У главного КП (контрольного пункта) пообщались со служивыми, поделились сигаретами. Через пару часов они сказали: «Все нормально, мужики. Мы уже сообщили, что заблокированы и выйти не можем. Спасибо, что спасли нас от вас».
Командир части в это время находился в другом месте, а зам. командира - севастополец. Он не хотел крови. Он понимал, что будет стрелять в своих».
В это время город наводнили журналисты не только украинских и российских СМИ, но и западных: американских, французских, итальянских и прочая, прочая, прочая. Как-то входит к нам в штаб французская журналистка газеты Le Figaro. Очень милая, улыбчивая, по-французски элегантная. С удивлением и любопытством рассматривает всё вокруг. Через переводчика задает мне вопросы: «Почему вы, севастопольцы, против Майдана? Ведь это демократия, свобода, равенство, братство! Неужели вы в Севастополе закостенели в советском тоталитарном прошлом до такой степени, что не понимаете, какую свободу несут нам киевские революционеры?». Честно говоря, уже было утомительно объяснять нашу позицию, ударяться в исторический экскурс, объяснять, что мы против национализма, поэтому решили ей просто показать ролики из YouTube, снятые самими майдаунами. Первое видео было о раненном «беркутовце», которого затащили на Майдан. Под камеру и радостный гогот ему ножом вырезали глаз. Снимавший это видео во время пытки хладнокровно давал крупный план. «Борцы за свободу и братство» одержимо вопили, обсуждая, стоит ли «беркутовцу» вырезать второй глаз или что-нибудь другое. Француженка села у монитора с улыбкой на лице. По мере просмотра её улыбка каменела. Ролик закончился, она встала и с этой же улыбкой оцепеневшая, не прощаясь ни с кем, вышла. Переводчик засеменил следом.
Отрывок из рассказа Валентины Славченко: «Разговорилась как-то с журналистом из Львова, он приехал снимать наши события. Он сказал
