новый излучатель в первый раз. Эксперимент оправдал самые смелые ожидания: волнистый попугайчик, обычно добрый и нежный, после облучения новым видом волн был запущен в изолированный короб, где он убил гремучую змею…
Пчелы жалили обезумевших от боли боевиков и тут же умирали от потери яда. Затем были змеи и скорпионы, обвивавшие ноги боевиков и смертельно кусающие их во все доступные части тела. Первые четверо арабов, упавшие на пол и умирающие в страшной агонии, были атакованы мышами и крысами. Поедаемые заживо, охранники кричали от боли и ужаса. Те, кто стоял за спинами умирающих, были атакованы второй волной агрессивных представителей фауны. Отойдя от шока и сообразив, что к чему, те, кто был последним, с дикими воплями бросились бежать из лаборатории. Но было поздно.
– Усилим эффект, – спокойно сказал Ройзенблит, жестоко улыбаясь и подкручивая одну из ручек управления излучателем.
Бегущие арабы, атакуемые взбесившимися волнистыми попугаями, хватались за пробитые головы и пустые глазницы вытекших глаз. Их нагоняли оставшиеся в живых пчелы, еще не успевшие использовать свой яд змеи, а также скорпионы, крысы и мыши. И так продолжалось, пока последний охранник не упал замертво.
В это время наверху у самого порога особняка лежал мертвый кинолог Хаджи, убитый собственными ротвейлерами, которые, взбесившись, носились по всему двору в поисках очередных жертв…
Худой шейх в изолированном от звука зале медленно, растягивая удовольствие продолжал кормить пираний. Это было его любимым занятием. Лицо шейха выражало глубокую задумчивость. Цели, к которым он стремился, были уже рядом, но вокруг одни предатели. Вот и ученый, на которого возлагались большие надежды, предал. Что ж, будет другой ученый, а если понадобится, то и третий…
– Ешьте, красавицы, ешьте.
Вдруг пираньи, продолжающие бороться за лучшие куски мяса, завертелись в аквариуме с такой скоростью, будто кто-то подключил к искусственному водоему насос. Вода забурлила, и одна из рыб, высоко подскочив над бассейном, ухватила аль-Фарруха за палец. Хруст кости и нечеловеческая боль – шейх не успел отдернуть руку. Следом за кровожадной рыбой повыскакивали и другие ее собратья, разрывая руку араба в клочья. Аль-Фаррух неистово закричал, упав на стоящее рядом кресло. Маленькие рыбы-убийцы продолжали изувечивать правую руку своего хозяина. Она превратилась в кровавое месиво. В углу в клетке бесновался черный ворон Абу, долбя клювом по металлическим прутьям.
Шейх сорвал портьеру свободной рукой и, обмотав ею руку с пираньями, попытался, как перчатку, снять ее вместе с хищницами, но не тут-то было. У него не хватало сил отодрать свирепых рыб от своей плоти. Вскоре портьера окрасилась кровью. Аль-Фаррух уже в состоянии болевого шока сидел, безразлично глядя вокруг. В дверь без стука влетел Мустафа.
– Я сеид! Наблюдатели с первого поста доложили, что в нашу сторону с Севера летят два боевых вертолета и едет колонна с автобусами спецназа. Аль-Фаррух, что с тобой?
Шейх сидел, молча уставившись в одну точку, с бледным как мел лицом и с окровавленной тряпкой на руке.
– Включить облучатели топлива на полную мощность, – пробормотал он. – Готовьте машину, я уезжаю…
– Слушаюсь, я сеид! – крикнул Мустафа, собираясь выбегать из зала, но в этот момент его настиг вырвавшийся из клетки ворон Абу. Его мощный клюв наконец разбил клетку и одним ударом пробил череп Мустафы с силой разделочного ножа. Начальник охраны рухнул на пол, рядом с еще не убранным убитым охранником Асилем.
Глаза аль-Фарруха заволокла пелена. Ему уже было безразлично, что творилось вокруг. Огромная потеря крови сделала свое дело, а нарастающий болевой шок говорил о скорой кончине. Ворон Абу, клевавший труп Мустафы, подпрыгивал то ли от радости обилия пищи, то ли восторгаясь обретением такой силы. Его третье веко то и дело поблескивало, закрывая обезумевший от крови глаз.
В это время в комнату спокойно вошел Ройзенблит.
– Прости меня, аль-Фаррух. Ничего личного.
– Чего ты хочешь, ученый? – с трудом проговорил шейх.
Ройзенблит беспрепятственно прошел по залу. Абу его не тронул.
– Как ты уже, наверное, догадался, излучатель готов, – улыбнулся профессор. – Звери пожирают людей. Ты хочешь спросить, почему твой ворон не напал на меня? Спешу тебя расстроить: мои питомцы не трогают евреев.
– Как? – У аль-Фарруха не было сил удивляться.
– Я долго работал над этим, почему и задержал исследования. В годы Второй мировой войны нацисты выращивали собак, которые безошибочно находили в толпе пленных евреев. Видишь ли, запах нашего пота не похож на запах других людей. Бог наделил избранную нацию не только обрезанием крайней плоти… Я долго исследовал свой пот и наконец понял, какая формула оградит евреев всей земли от таких уродов, как вы, аль-Фаррух. Как ты думаешь, стоит ли это Нобелевской премии?
Ройзенблит рассмеялся тупым металлических смехом.
– Зачем тебе это, ученый? – аль-Фаррух чувствовал, как силы окончательно покидают его.
– Я просто подумал, что миром должен управлять не помешанный на религии убийца, а совершенный мозг, – с жаром говорил Александр. – Вот мой излучатель. Излучатель Ройзенблита-2. Захочу – выключу, захочу – включу еще сильнее. Направлю на Восток, и верблюды сожрут своих погонщиков… Ха-
