– Я бы сейчас, Глеб Егорыч, горячих щей навернул! – в тон ему ответил «Шарапов».
– О чем это вы? – недоуменно спросила Анабель. Завитки волос на ее шее были еще мокрыми, как у сказочной русалки. Остальным волосам девушки было уютно в пышном тюрбане из полотенца. Она подошла к столику, шаркая большими одноразовыми шлепками, и Сергей Кремень уже отодвигал перед ней столик с таким усердием, какого не получить ни от одного официанта. Анабель села, засунула босую ногу под себя и поблагодарила его нежной, восхитительно-ясной улыбкой.
– И почему ты назвал Виктора Глебом Егоровичем? А «шарапов» – это что? Вроде как «шалопай»?
Украинцы от души расхохотались.
– Нет-нет, сеньорита, – поспешил объясниться Кремень. – Это мы говорили голосами двух полицейских из старого фильма.
– А! Это как Madame, je ne mange pas six jours?
– Что? – в свою очередь хором удивились украинцы.
– Все русские, как только увидят официантку-француженку, сразу же сообщают «Мадам, же не манж пас сис жур!» А с виду и не скажешь, что не ели шесть дней.
Виктор с Сергеем разразились таким хохотом, что в дверном проеме появилась встревоженная голова Олега Осинского с немым вопросом в глазах.
– Вы слышали, господин Осинский? – спросила его Анабель с притворной требовательностью.
– Слышать-то я слышал, вот только ничего не понял, – ответил Олег.
– Мои украинские друзья хотят суп с потрохами.
– Могу предложить суп из морских ежей.
– Дружище, ну сколько можно этот йод хлебать, – возмутился Кремень. – Найди что-нибудь с мясом, что ли?
Минут через десять Осинский прикатил передвижной сервировочный столик с фарфоровыми супницами, стопкой тарелок и ворохом столовых приборов.
– Вот что я могу вам предложить, господа почетные пленники, – Олег приоткрыл крышку одной из супниц. – «Пайла марина» – суп из набора морепродуктов и рыбы, приправленный чесноком, кинзой и луком.
– Это мне! – обрадовалась Анабель.
– Олег, не томи, мясо есть? – Лавров не скрывал, что изнывает от голода.
– Тебе что, араба зарезать? – «подколол» Виктора Кремень.
– Тише ты, охотник за ракушками! – разозлился Осинский. – Арабы-то они арабы, но русский кое-кто понимает… Специально для тебя, Лавров!
Осинский открыл другую крышку, провозглашая, как официант:
– Касуэла – традиционный и самый главный в Чили суп, густой, как соус, из мяса и крупно порезанных овощей!
– О! Картошечка! – воскликнул Кремень с интонациями Косого из фильма «Джентльмены удачи», без спроса открывая огромную металлическую чашеобразную крышку над плоским блюдом.
– Это тебе не картошечка, – наставительно сообщил Осинский. – А «куранто» – специфическое блюдо, приготовляемое в земляной печи. Здесь моллюски, мясо, овощи, ну и картошечка.
– Фигассе! – воскликнул Лавров. – Еще немного, и я попрошу политического убежища в колонии Дигнидад. И причиной будет это самое «куранто».
– Это еще что! Если готовить по-настоящему, – увлеченно добавил Осинский, – то все ингредиенты укладываются на дно ямы, выложенное раскаленными камнями, покрываются мокрыми мешками и присыпаются землей. Но сейчас приготовили в обычной скороварке.
– А передайте-ка мне во-о-он того шашлыка, – попросил Лавров, быстро управившись с тарелкой касуэлы.
– Это не шашлык, а чурраско, – поправил его Олег, накладывая тонкие ломтики мяса, приготовленного на гриле, на разрезанную булочку и добавив туда помидор и авокадо. – Чилийцы бы на тебя обиделись. Попробуй, по вкусу это нечто совершенно иное!
– М-м-м! Сказка! – Виктор наслаждался едой, не скрывая блаженства. – Осинский, иди ко мне поваром! – в шутку предложил он. – Зарплата хорошая, полный соцпакет.
– Облезешь! – нарочито сердито парировал Олег.
– А чего? Я ж тебе не замуж предлагаю!
– Еще чего не хватало! – возмутился обескураженный Осинский под дружный хохот компании.
– И эти люди называются пленниками. Ржут, как кони! – воскликнул блондин. – Вот что значит вкусно покормить.
– Вы, Олег, видимо, в Чили уже давно? – спросила Анабель, с удовольствием уплетая экзотический шашлык.
– Эмигрировал еще в девяностых, – поглядывая на Лаврова, начал рассказывать свою легенду Осинский.
Судя по его раскрепощенному тону, здесь не было ни камер слежения, ни «жучков» для прослушивания.
