За границами снов

жена.
Быть может, даже не одна.
Две. Пары. Кожаных перчаток.
Судьбы подарочный початок
Тугого зрелого зерна.

3

Покров. Под кров карнизов жмутся —
Тотем влюбленных в мир безумцев —
Два «далматинца»-голубка,
Октябрь натягивая куцый
На распушенные бока.

Потом все будет: я покаюсь,
В платок – с кольцом отнятый палец.
Все это после. А пока —
Густая плоть «лесных красавиц»[7],
Апорта[8] дутая щека.

Икра

Парок дыханья. Горечь сигареты.
Убожество подъездного тепла.
Коротким ливнем выплакано лето,
Зима еще как будто не пришла.

Агатовая пемза тротуара
Подошвы прожигает. Сгоряча,
Наверное, я каркала: «Не пара…»
В безрыбье разгулялась рать рачья,

Прельстившись преснотой. Чем меньше лужа,
Тем ближе дно и толще ила слой.
Не дергайся – засасывает глубже…
В сети любви запутанной и злой

Зерно и раки паюсное мечут.
За ним ныряю в счастье глубоко —
Целую эти крохотные плечи,
Вдыхаю с них парное молоко.

Инкубатор

Совсем чуть-чуть цыплячьего тепла
Отсветом равнодушного накала —
Для желторотой стаи роль крыла
Живой любви и лампочка сыграла.
Так в темноте, безликой и скупой,
Хочу тепла от губ твоих добиться,
И зябко под яичной скорлупой
Томится не рожденная жар-птица.

Я не могу

Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда веселых песен не пою…

В. Высоцкий

Я не могу свои не тратить нервы,
Боюсь, я их совсем не берегу.
Я не могу в лицо ударить первой,
Навряд ли я вообще это могу.

Я не могу с закрытым ртом смеяться,
Я не умею скидку попросить.
Я не могу серьезно обижаться
И камешки за пазухой носить.

Я не могу надолго расставаться
С любимым человеком, уж прости;
Я не могу на части разорваться.
Я не могу не есть после шести.

Я не могу, взбивая мозг до мусса,
Глотать по телевизору халву.
Я не могу на землю бросить мусор
Там, где живу, и там, где не живу.

Восторга у меня не вызывают
Брильянты, шубы, золото, тряпье,
Не потому, что денег не хватает,
А потому что это – не мое.

Я не могу не мыть подругам кости,
При этом им ничем не навредить.
Я не могу напрашиваться в гости
И в них без приглашения ходить.

И как бы чайки страшно ни кричали,
Пророча непредвиденный исход,
Я не могу остаться на причале,
Когда уходит в море теплоход.

Что умерло, я воскрешать не смею,
Я не хочу былое ворошить.
Я не могу – я права не имею —
Без счастья и любви на свете жить.

Соловей-разбойник

1

Холодает. Небо тускло.
Птицы черные кричат.
Сник последний теплый мускул
В лике грозного врача.

Объявил нам свой диагноз
Он с жестокой прямотой.
Лишь Соловушка-проказник
Не согласен на покой:

Весь расстегнут, весь расхлестан,
С непокрытой головой,
В океан пошел на веслах
В лодке хлипкой и гнилой.

Пусть беснуется ненастье,
Кровоточит левый бок.
С ним – подаренное счастье —
Рваный шелковый платок.

И Соловушка-разбойник
Дышит ровно и легко,
Убегает от погони
И свистит на молоко.

С ним – обещанное счастье,
Животворных сил глоток —
Замусолен на запястье
Белый некогда платок.

2

Холодает. Небо тускло.
Птицы черные кричат.
Ни один не дрогнул мускул
На лице у палача.

Снес, как голову, октябрь
Гильотиною своей.
Где же носит твой корабль,
Мой Разбойник-соловей?

Он орудует жестоко
Гильотиною своей —
Уж до этого отсек он
Тридцать восемь октябрей.

У воды немой спросила:
Где Разбойник-Соловей
Вспоминает ли о милой?
Из каких ест соль морей?

В море слезы обронила —
Слезы моря солоней:
Их живительную силу,
Как свободу – парус, пей.

Море, сжалившись, вздохнуло
Тяжко и вняло мольбам —
Накатило и швырнуло
Пену красную к ногам.

Движение

Плещась в голубоглазой акварели
Расхристанных по-мартовски небес,
Моих метаний присмиревший бес
Крещенье принимает в их купели…

Фиксирую лишь признаки движенья:
Как прячется за тучей желтый лис,
Растерянно мятущейся мишенью
У ног маячит падающий лист;

Как в пасмурной промозглой полумгле
Вертя?тся кленов мертвые стрекозы
И прилипают, взятые морозом,
К обветренной, потресканной земле;

Как, словно озорной рукой мальчишки,
Ввысь выброшена горстка черных птиц;
Как на концах березовых ресниц
Дрожат, боясь сорваться, слез ледышки.

…Мутнеет, притупляется вниманье, —
И вот уже вдали почти поблек
Дымок печного теплого дыханья,
Толкающий меня искать ночлег…

Светлана Броновицкая г. Москва