Процессия багровых колоссов вышла из первобытных дебрей и неспешно продолжала свое приближение к Цели. Косые лучи заката заставляли сиять кристаллическую, граненую фактуру их шкур. Теперь они напоминали поток раскаленной лавы среди зелени высоких трав холмистой равнины. Их сопровождала тишина.
… Он мог находиться здесь так долго, что завал, пленивший и ревностно держащий его, рассыпался бы прахом, болото высохло и выросли бы новые деревья и он, такой же, как сейчас, живой и невредимый, пустился бы в путь…
Путь. Это все, что у них осталось. Вечный, нескончаемый Путь.
Кружились разноцветные планеты. Сжимались и разрастались буйные миры, и где-то в черноте плыло и качалось шарообразное тело их родины, недосягаемой, незабытой, невозвратимой.
Была у них родина. Была…
Потом пришли Те, Другие. Они не сумели простить аборигенам их странного, молчаливого совершенства. Но эти Другие не могли убивать и подарили им бессмертие, и заключили договор «О смене пастбищ». Через великие неравные промежутки времени они посылали луч «Ухода и Возобновления», они настилали в космосе тропы, которыми следовали изгнанники в неизвестное, и не было у изгнанников выбора, а было безграничное будущее без будущего. Время сделало их почти единым существом. Так шли они – из системы в систему, с планеты на планету. И звездный свет питал и хранил их.
Синели и темнели небеса Земли. За солнцем, пребывающем в огненном расплаве недальних вод и после недолгого сопротивления утонувшим, явилась первая звезда.
Ее холодное, спокойное свечение сначала родственным, тихим прикосновением снизошло на Анзара; секундою позже он осознал окончательно свою оставленность, отторженность. Небеса чернели над ним, как чуждая тайна, полная горечи. Он следил томительно-медленное вращение созвездий, чувствуя, что собратья его уже взошли по наклонно поставленному лучу невиданных энергий в высокую бездну. И в последней четверке идет его двойник. Сигнал, звавший его, навеки смолк в нем. Анзар узнал отчаянье и новый трепет. Чудовищным рывком он выбросил себя вперед, одолел преграду, что сам себе создал, и ринулся в одиночество, окружившее его, сомкнувшееся над ним, как болото, заглотившее старую секвойю.
Он шел, как ослепший, но последние тонкие, тайные нити, видно, еще руководили им: он слишком быстро вышел к огромному, резко очерченному, опасно правильному кругу выжженной нездешним огнем растительности и до неузнаваемости оплавленных минералов.
Вселенная услышала его крик. Испуганный собственным голосом, со всею силою безысходности Анзар рухнул по центру освещенного Луной новообразования. Жила земная ночь.
Жила земная ночь, и где-то рядом рвали, рвали мясо и швыряли. Шла ночная охота махайрода – саблезубого тигра, чьи клыки-ятаганы мешали ему жевать мясо жертвы. Одно лишь его привлекало и питало – кровянистая печень, он добирался до нее и пожирал. О, гиганты-вегетарианцы, сколько пало вас под клыками и когтями саблезубов!.. Оглашались чащобы воплями. Рычали махайроды. Ночь плыла.
Анзар не ведал понятий «убийство», «смерть»…
Анзар лежал в середине опаленного круга. Это отсутствие, отдельность, незапятнанность, одиночество, одиночество… А где-то в небесах ступало стройно, строго стадо кастрированных бессмертием быков.
… Но рано или поздно всходит горячая звезда – солнце. Поток энергии пронзил Анзара; он очнулся, восстал, огляделся. Звезда
покрыла сиянием и блеском эту чужую планету. Невдалеке, за магической чертой черного круга валялись истерзанные махайродами трупы индрикотериев.
Анзар вышел за круг и в тот же миг увидел новое существо, показавшееся ему несказанно прекрасным. На открытое пространство выскочил гигантский плейстоценовый олень, храпя, кося синим глазом, взрывая трехметровыми в размахе рогами грунт, он застыл и бросился в полетный бег, почуяв нового преследователя. В могучей груди Анзара возник призрак родины, а может быть, Пути, которым следовали Энам, Лекет, Ресаф… Тоска по равному, грозная, агонизирующая, рванула его вперед, в бессмысленную погоню…
Недолго продолжалось это. Олень был вымотан еще тем невидимым чудовищем, что гнало его в дебрях и от кого он спасался до встречи с Анзаром. И бег его пресекся. Он пал в пене.
Анзар не понимал смерти: его вечное тело, его сверхинтелект, весь бесконечно-длительный опыт Пути его – все восставало в нем.
Он не принимал ее. Он желал.
Анзар тяжело и мрачно брел – по грудь в кровавых безумствах земной эволюции.
Он вновь оказался на месте, которого коснулся луч «Ухода и Возобновления».
Анзар вошел в круг. Страшный, протестующий крик его распорол хрупкую скорлупу галактики; и рухнул громадный багровый бык в черный круг, и не стало его. Черный круг медленно исчез.
О, сколь мудры они, ТЕ…
Отражения
Опять эти места. Граница Его владений. Автобус! Скорей! Душа моя устала биться о стекло. Не могу.
