Образ жизни

Бога.

Дан Пагис

Гробница Ясона в квартале Рехавия

Ясон, лукавый мореплаватель,
один из приближенных и советников царя Янная,
делает вид, что похоронен
далеко от моря,
в красивой гробнице, в Святом городе.
Зал скрыт за другим залом,
украшен колонной и аркой,
великолепие и вечный покой
высечены в известняке.

Гробница пуста.
Только изображение корабля
процарапано на стене.

Наверху пали царства,
новые люди сошли в подземный мир.

Но не Ясон. Он выскальзывает
из гладкой стены
на быстром корабле
(рассекает воздушные моря
в режиме полного радиомолчания)
и перевозит контрабандой,
на всех парусах, как всегда,
очень дорогие товары:
солнечную воду,
шелковый воздух,
мраморную пену.

Новый возлюбленный

Ты подбираешь меня,
золотую монету, почти потерявшуюся,
и трешь между большим и указательным пальцами.
Я стараюсь быть новым, пытаюсь даже слегка блестеть.

Ты проверяшь мою изначальную стоимость,
рассматриваешь портрет, отчеканенный на мне:
я вырастаю, почти настоящий император.

Этого недостаточно. Ты склоняешься надо мной,
ударяешь, озабоченно вслушиваешься,
я издаю для тебя
свой самый чистый звук, почти без примеси.

Под конец, как опытный меняла,
ты надкусываешь меня: может быть, погнется
это фальшивое золото.

Я тверд, выдерживаю испытание: хоть не золото,
но вполне сносный сплав. Теперь ты можешь
со спокойным сердцем меня потратить.

Минута в Лувре

Я тороплюсь на срочную встречу:
за стеклянной перегородкой меня ждет
(я уже опаздываю) скорописец фараона.
Он сидит скрестив ноги,
весь внимание.
Смотрит на меня белыми глазами.
Что продиктую ему.
Что я должен продиктовать ему.

Посетители, проходя мимо,
задерживаются на минуту,
отражаются в стекле, стираются.

Итак, мы, он и я.
Его колени смотрят на меня
с большим терпением.
Итак, что.
Он обожженная глина,
я глина постепенно замерзающая.
Что прикажу ему.

Он видит
мое молчание,
он процарапывает его
на гладкой доске.

Я взглянул на часы, и стираюсь
со стекла, с его лица.
Не видел, что я уже был.
Он ждет меня.
Я уже опаздываю.

Комментарий

Уже с самого начала силы были неравные: Сатана очень большой чин на небесах, а Иов из плоти и крови. Но и без этого соревнование не было честным. Иов, который лишился всего своего богатства, потерял сыновей и дочерей и был поражен проказой, вообще не знал, что это соревнование.

Поскольку он слишком много жаловался, судья велел ему замолчать. Поскольку Иов подчинился и замолчал – он победил, сам того не зная, своего врага. И вот: ему возвращено богатство, даны сыновья и дочери – новые, понятно – и снята боль утраты первых детей.

Мы могли бы подумать, что эта компенсация страшнее всего. Могли бы подумать, что страшнее всего неведение Иова, который не понял, что победил, и кого. Но на самом деле страшнее всего то, что Иов никогда не существовал, а был лишь притчей.

Свидетельские показания

Нет, нет: они совершенно точно
были людьми: форма, сапоги.
Как объяснить. Они были – по образу и подобию.

Я – был тенью.
У меня другой Создатель.

И он в своей милости
не оставил во мне ничего, что умрет.
И я бежал к нему, летел – невесомый, голубой,
примиренный, я бы даже сказал: извиняющийся:
дым к всесильному дыму
без тела и образа.

Написано карандашом в запечатанном вагоне

Здесь в этом эшелоне
я Ева
с сыном Авелем
Если увидите моего старшего сына
Каина сына Адама
скажите ему что я

Двадцать лет в долине

А после этого? Не знаю.
Каждый из нас провалился
в свое собственное забвение.

Шоссе теперь гораздо шире. На обочине
мой бронированный грузовик, вверх колесами.
В полдень я смотрю иногда из
его сгоревших глазниц: не помню
эти кипарисы.
Новые пассажиры проносятся мимо —
забыть другую войну,
других убитых,
быстрее, чем мы.

Но иногда сюда спускается ветер,
шуршит венком,
скатившимся в долину,
обрывает листок за листком, гадает:
Они любят. Да. Нет. Да.
Немного. Нет.
Сильно.
Нет.
Слишком сильно.

1968

«В дальней комнате…»

* * *

В дальней комнате
дома, где я жил в детстве,
на краю облака, закрученного
каким-то невероятным образом,
летел, загоняя коня, на последнем дыхании
китайский всадник, вышитый
шелковой паутиной.

Он мчался из Китая, пытался добраться.
И все время глядел на меня. Глаза,
полные обиды. Я хотел побежать навстречу,
но расстояние между нами
было слишком