В 1842 году внук того капитана пришел на прием к владельцу Бостонского музея Мозесу Кимбаллу. Мужчина вошел в комнату с гигантским свертком в руках, который еле-еле дотащил до дивана для посетителей. Учитывая тот факт, что мужчина был явно из числа рабочих, а сверток все равно был слишком тяжел, оставалось лишь догадываться о весе предполагаемого экспоната.
– Мне тут дом в наследство перешел, я в нем вот что нарыл… – выдавил из себя мужчина. Он явно стеснялся говорить перед столь уважаемым человеком, поэтом просто сдернул ткань со свертка. Перед глазами Мозеса оказалось самое уродливое существо из всех, что он когда-либо видел. Лицо и тело морщинистой обезьяны плавно перетекало в чешуйчатый хвост. Детальность и натуральность существа не оставляла сомнений в том, что это достойный музейной экспозиции артефакт, вот только не для этого музея.
Мозес Кимбалл вот уже много лет возглавлял музей Бостона, который сам же и основал, так что равных в торгах ему не было. Ему удалось сохранить спокойное лицо при виде этого существа, более того, он весьма мастерски объяснил, что вовсе не заинтересован сейчас в покупке каких-либо экспонатов. Благодаря такой тактике ему удалось купить существо за вполне приемлемую цену, значительно меньше той, какую когда-то выложил за нее капитан английского судна.
Мозес Кимбалл с недавнего времени состоял в переписке с Финеасом Барнумом. Лично они не были знакомы, но Финеас только начал карьеру директора музея, и Мозес с видимым удовольствием консультировал его по самым разным вопросам. Кимбалл решил написать другу по переписке об интересном экспонате. Если уж и не удастся заключить сделку, то, по крайней мере, это будет отличный повод для личного знакомства.
Финеас ответил моментально. Он писал о том, что очень заинтересован в том, чтобы увидеть экспонат, но, к его глубокому сожалению, в ближайшую неделю он не может приехать, поэтому приглашает Мозеса погостить в его доме.
Кимбалл согласился на приглашение и отправился в Нью-Йорк. Из багажа у него был лишь небольшой чемодан и уродливая статуя.
– Это же морская дева! Русалка, вроде тех, о которых поется в песнях моряков, – воскликнул Финеас Барнум.
– Вроде того, – согласился Мозес Кимбалл, – экспонат весьма и весьма интересный, но вот в подлинности его я не уверен…
– Зато я уверен! – воскликнул Барнум.
Величайший шоумен моментально проникся экспонатом. Это было как раз то, что нужно. Крючок, на который можно подцепить весь Нью-Йорк. Скандал и сенсация. Даже если и фальшивая. Так даже лучше, так как это уже две сенсации: о русалке и о подделке.
Тот разговор с Мозесом продлился до самого утра. Они говорили не только о русалке, но и обо всем, что их волновало: о будущем музеев, о рекламе, развитии бизнеса… И все же расчетливый Мозес отказался продавать русалку, но вот отдать ее в аренду за без малого пятнадцать долларов в сутки он был согласен. Барнум заплатил за первый месяц аренды экспоната, но, вопреки всем ожиданиям, не спешил выставлять морскую деву на всеобщее обозрение. Вместо этого он велел своему помощнику собрать всех ученых музея у себя в кабинете.
Несколько десятков человек собрались в небольшом душном кабинете Финеаса и с недоумением разглядывали покрывало на столе, скрывавшее, по- видимому, нечто очень важное.
– Господа, я бы хотел представить вашему вниманию то, чего вы еще никогда не видели. Более того, вы даже не подозревали, что подобное возможно…
Когда Барнум сдернул покрывало, собравшаяся в кабинете публика ахнула.
– Думаю, не стоит говорить, что экспонат будет интересен нашим посетителям, но его нужно правильно представить. Для этого я вас здесь и собрал. Мне нужно, чтобы вы подготовили документацию о подлинности этого существа. Заключения, акты, экспертизы, – все, чтобы это выглядело максимально правдоподобно.
– Но это же мошенничество, – возразил кто-то из сотрудников.
– Американцы любят, чтобы их дурачили. По большому счету только за это они готовы платить, – сказал Барнум фразу, впоследствии ставшую его визитной карточкой.
