после восьмичасового боя. Для нас этот бой был удачным, потому что нам удалось взять более 400 единиц стрелкового оружия, три единицы бронетехники, гранатомёты и ещё что-то. Для нас это было тогда колоссальным шагом вперёд. В районе аэропорта тоже шли бои. Удачно действовали совместно «Оплот» и «Восток». К моменту появления Стрелкова аэропорт был нами полностью блокирован. И город уже тогда был неплохо готов к обороне. Больше всего для этого, надо сказать, сделал Александр Ходаковский. Просто полностью план знали только он, Захарченко и я. Поскольку Донецк остаётся на данный момент прифронтовым городом, я не могу о нем говорить… При этом мы делали все возможное, чтобы город жил хоть относительно нормальной жизнью».
С приходом Стрелкова в Донецке разразился острый внутренний кризис. Все разрозненные вооружённые отряды (как идейные, так и представляющие донецкие ОПГ) встали перед выбором: либо они присягают на верность народу и вливаются в ряды формируемой министром обороны Стрелковым армии ДНР, либо разоружаются и уходят из города. У Стрелкова несколько дней был реальный шанс возглавить ДНР, ввести военную диктатуру, арестовать или ликвидировать лидеров преступных группировок. И все это понимали…
Больше всего с приездом Стрелкова «напрягся» Ходаковский. Он стянул все свои силы в две базы и засел в глухую оборону. До этого Ходаковский два раза был в Славянске у Стрелкова и трений между ними не наблюдалось. Стрелков не осуждал его ни за провал штурма аэропорта 26 мая, ни за неудачную операцию под Мариновкой. Но Ходаковский, как и другие проахметовские лидеры, ожидал переворота и захвата власти Стрелковым, поэтому двое суток просидел в обороне, ожидая штурма. Однако штурм не потребовался.
Значительная часть отрядов Захарченко, Бородая, Ходаковского добровольно ушла воевать к Стрелкову, видя в нём куда более авторитетного командира, способного покончить с полукриминальной жизнью местного ополчения. Попав из России в Донецк и слабо разбираясь в местных реалиях, идейные русские добровольцы записывались в донбасское ополчение и волей-неволей становились частью местного вооружённого криминала. Местные ополченцы испытывали те же проблемы — многие из них, будучи людьми совершенно некриминального склада, были далеко не в восторге от пребывания в полубандитских группировках.
В результате Ходаковский быстро потерял влияние, оставил должность министра безопасности ДНР и с немногими приближёнными ушёл в Макеевку. Здесь, вдали от линии фронта, он со своими людьми занял здание «Макеевугля», расставил вооружённую охрану и стал ждать дальнейшего развития событий.
В отличие от Ходаковского, военный комендант Донецка и командир «Оплота» Александр Захарченко пошёл на контакт со Стрелковым, хотя и с большим трудом. Так, огромная популярность министра обороны среди ополченцев, позволила на какое-то время организовать военное единоначалие, без чего любая армия невозможна. Личная популярность Стрелкова была такова, что приток добровольцев в ополчение сразу же после его прибытия в Донецк увеличился в разы. Только за 9 июля в армию Новороссии записалось 500 человек.
А вот в гражданской сфере всё было не так радужно. Вице-премьер ДНР Андрей Пургин в разговорах с Денисом Пушилиным матерясь от досады жаловался бесконечные «отжимы» и стрельбу в Донецке, которая началась сразу по приходу «ё#нутого полковника», который своими действиями влез в гражданское управление Донецка. Убедить его хоть что-то пропускать (уголь, продовольствие) не удавалось, в результате чего была дезорганизована работа торговых сетей, останавливались шахты. Под давлением Стрелкова из города бежал мэр Донецка Александр Лукьянченко, что вызвало конфликт Стрелкова со своим другом и главой ДНР Бородаем, который бросив все дела срочно приехал в Донецк из Москвы.
Из интервью Бородая: «Это вообще полный идиотизм. Был мэр Донецка Лукьянченко. Никому ничем не мешал. Местные о нем очень хорошо отзывались, даже самые «лютые дээнэры». Он, кстати, ни фига не «ахметовский». Говорят, он с Ахметовым периодически ссорился. И когда на него давили, сразу говорил: я в отставку уйду. И все его уговаривали не уходить. Я сам с Лукьянченко общался несколько раз, и он никаких претензий по поводу ДНР не выражал. И ничего не требовал. Один раз попросил переставить блокпост около Путиловского моста на 100 метров в любую сторону, чтобы не мешать проезду общественного транспорта. Просто хороший хозяйственник, искренне любивший свой город. Пока война не добралась до Донецка по-настоящему, он был очень ухоженным городом. Киев, пока был законный мэр Лукьянченко и сохранялась иллюзия двоевластия, давал под него зарплаты бюджетникам. Меня это устраивало, потому что город хоть какой-то жизнью жил. У меня-то денег на зарплаты не было и в помине. Чего его трогать было?
Стрелков его вызвал и говорит: присягай ДНР! Лукьянченко сразу понял: если он присягнёт ДНР, то сразу станет «преступником» и «террористом» — и денег у него у него в городской казне не будет. Он говорит Стрелкову: не хочу. Игорёк на это ему ответил: тогда расстреляю на следующий день. Забавно, что он требовал присяги ДНР, хотя ни он сам, ни его бригада никакой присяги ДНР не приносили. Вот тогда Лукьянченко взял ноги в руки и учесал в Киев. В результате я на следующий день приезжаю и говорю ему: «Ты что, дурак, Игорёк? Ты зачем все это сделал? Ну, чего ты добился?». Он: «Но это же киевский мэр». Я: «Какой он киевский? Он местный хрен, который тут сидел. Он хоть как-то город обеспечивал нормально. Ты сам будешь управлять? Давай, валяй. Ты мэр теперь». Он: «Нет, я не мэр». Я: «Ах, ты теперь не мэр? Как все разрушить, так ты у нас главнокомандующий, и непонятно с какого рожна лезешь не в свою компетенцию. А как отвечать за последствия твоих дурацких решений, ты говоришь, что ты не мэр». Он: «Ну, я найду мэра». В итоге он привёл молодого парня — Пашу «Бешеного». Говорит: «Вот, он будет». Я с Пашей и до этого был знаком, он колонны водил и вроде неплохо это делал. Спрашиваю: «Паш, ну что, будешь мэром? У тебя будут такие, такие и такие функции». Паша, выслушав, все это говорит: «Ой, блин, я мэром не буду. Не надо, не потяну». Тогда я к Стрелкову: «Что-то твой мэр мэром быть не хочет. Удивительно, почему же?» Стрелков мне в ответ: «Ну, тогда я не знаю». О простых людях, которые жили в Донецке, у нашего Игорька голова не болела совсем. Он, видимо, полагал, что их не существует. А я понимал, что они существуют, и от их существования зависит и существование Донецкой народной республики. Чем все это закончилось? Тем, что и. о. мэра Донецка стал человек
