карательный батальон «Донбасс». Будучи майором запаса американского спецназа, «Франко» взял на себя функции военного инструктора и финансиста батальона. После каждого боя он устраивал разбор ошибок совершенных бойцами, встречался с журналистами, быстро став широко известной медийной фигурой.
По слухам у Паславского был конфликт с Семенченко, который взял у него 300 тысяч долларов якобы на приобретение беспилотников для нужд Нацгвардии, а после того, как Марк стал требовать отчетности за потраченные средства, его настигли три пули в спину. По этому факту в декабре 2016 года украинская военная прокуратура открыла в отношении Семенченко уголовное дело.
В роковой для себя день Паславский, в составе диверсионной группы батальона «Донбасс», участвовал в захвате в окрестностях Иловайска группы ополченцев, среди которых оказался 59-летний гражданин Франции Юрий Юрченко (Анри).
Во времена СССР Юрченко работал актёром в театрах Тбилиси, Хабаровска, Владивостока, Москвы. С 1979 года — публиковался в журналах, альманахах и антологиях «Юность», «Огонёк», «Театр», «Литературная учёба», «Драматург», «Литературная Грузия» и других. Писал для театра. Было издано семь книг его стихов и пьес. Восемь пьес было поставлено в театрах России, стран СНГ, Франции, Германии.
В 1990 году Юрченко выехал в Германию, а с 1992 года постоянно жил во Франции. Окончил аспирантуру в Сорбонне (русский поэтический театр). На международном поэтическом турнире имени Пушкина в Лондоне (2004 год) был назван публикой королём поэтов. В июне 2014 года бросил всё и ушёл добровольцем в Славянск. Работал военным корреспондентом. Стал первым награждённым медалью «За оборону Славянска». Медаль за № 0001 ему была вручена лично Стрелковым осенью 2014 года в Москве, в госпитале, где военкор находился на лечении после ранения.
О том, как он попал в плен, какие муки пришлось пережить, Юрченко рассказал в одном из интервью: «В плен меня взяли 19 августа утром. А 17-го я был в Иловайске. Вокруг шли бои. Записал интервью с «Гиви», командиром иловайского гарнизона. Потом пошёл по городу, по убежищам. Снимал все, что видел.
Люди прятались в подвалах под домами. Там они сидели сутками без света, без воды, без еды. Старухи, старики с опухшими от диабета ногами, без лекарств, дети. Мы на нашей военкоровской машине привезли людям воды, сигарет. Двоих стариков вывезли в Харцизск к родственникам. Но всех взять с собой не могли, поэтому пообещали привезти медикаменты. На следующий день я достал лекарства, но не смог поехать. А 19-го утром проснулся (а спал я прямо в политотделе) и услышал, что в Иловайске бои, две четверти города захвачено. Первая мысль была об этих стариках. Я бросил в сумку лекарства, сигареты. Кинулся — а все машины, закреплённые за политотделом, разъехались по заданиям. На попутках доехал до Харцизска. Там мне «оплотовцы» дали машину до последнего блокпоста, но предупредили, что украинцы уже в Иловайске».
На последнем блокпосту Юрченко удалось сесть на попутную машину до Иловайска. Бойцы его предупредили, что ехать дорогой через Зугресс опасно, потому что там — «укры». Потом оказалось, что туда забрела группа батальона «Донбасс», которая оказалась в тылу ополченцев.
«Теперь смотрите: это последний блокпост. Если с него какая-то машина проезжает дальше, значит, это «спецы», или разведчики, которым вопросов задавать не надо, они знают, что делают. Появляется такая машина, 6 человек в ней. В форме, с автоматами. Правда, без броников. Ни о чем не спрашивают. Ребята говорят: вот его надо подбросить в Иловайск. Я сажусь сзади. Они едут. Уверенно так. Вижу, они едут как раз по той самой дороге через Зугресс.
И тут вдруг начинается шквальный автоматно-пулемётный огонь. Я вижу, как машина насквозь прошивается очередями. В дыму ничего не видно. Нас подбрасывает, грохот, но машина каким-то чудом ещё идёт. Я снимаю и думаю: если выберемся, то это будут уникальные съёмки. Как-то мы прорываемся, огонь прекращается. И все живы. Едем дальше.
Машина ныряет куда-то вниз, поднимается и вдруг останавливается. Я вижу несколько ручных пулемётов и около 20 автоматов, нацеленных на нас со всех сторон. Украинцев человек 25, стоит только шевельнуться, и мгновенно разнесут всё. Я сижу сзади, меня не видно, у меня в одной руке пистолет, в другой камера. Можно выстрелить либо в украинцев, либо в себя. Но там шестеро молодых ребят. Их мгновенно убьют.
И тогда я свой пистолет засунул за две кожаные спинки и протолкнул ещё куда-то. И последнее, что я чудом ещё успел сделать: свой телефон с номерами ДНР тоже заныкал за какую-то обшивку. И это была большая удача.
Выходим из машины, нас тут же бросают на землю. Руки связывают сзади. И после этого начинают людей со связанными руками избивать. Прикладами, ногами, по голове, колют ножами, штыками. У меня по лицу течёт кровь. На передовой пленные долго не живут. Потому что там все время гибнут товарищи тех, кто вас держит в плену, и они от этого страшно злые. А тут не просто передовая. Эти боевики совершили диверсионно- разведывательную вылазку в тыл противника, они со всех сторон окружены.
Вижу, идёт какой-то иностранец в натовской форме, каске, по внешнему виду сильно отличается от украинцев. Говорит с акцентом. Подходит ко мне и говорит: «Я из-за тебя, сука, в Нью-Йорке бизнес бросил!» И с размаху меня бьёт. А у меня такой пижонский камуфляж, Паша Губарев подарил. Я старше остальных, без автомата. Явно командир. «Из России, падла?» Отвечаю: «Я — гражданин Франции». — «Командир?» — «Военный корреспондент». Он опять меня бьёт. «Из какой Франции? Все корреспонденты — они вон там, на нашей стороне».
— Кто этот иностранец, вы узнали?
— Гражданин США с украинскими корнями, бизнесмен. Он этот спецназ и одевал, и вооружал на свои деньги. Марк его звали. Позывной «Франко».
