нанимаем юристов, платим им деньги, нанимаем финансовых консультантов, берем кредит в Сбербанке 300 миллионов долларов — платим проценты. Мы только по этой сделке потеряли порядка 20 миллионов долларов. Если ты хочешь играть с Кремлем — играй! Почему мы-то должны терпеть убытки? А я утверждаю, что это означает, что он хотел эту сделку делать, а потом передумал.
— А если он вдруг нашел инвестора?
— Все просто: он должен заплатить 211 миллионов сегодня, в ноябре — 40, в начале следующего года начать расплачиваться с Москвой. Летом следующего заплатить еще 260. Бога ради, если у него есть эта возможность, пускай он это сделает. Я уверяю вас, что он этого не сделает никогда!
— Вы обвиняете его в том, что он увел деньги…
— Вот смотрите: когда мы брали в залог эти 40 процентов акций «Медиа-Моста». «Медиа-Мост» был реальным холдингом, владеющим всем своим бизнесом. В марте мы за него заплатили 211 миллионов. И написали Гусинскому письмо с просьбой дать свои предложения, как урегулировать задолженность. А в апреле— мае вот во что превратился «Медиа-Мост», — он имеет уже, как правило, не более 20 процентов акций тех же компаний. Теперь 40 процентов «Медиа-Моста» стоят те же самые деньги ли нет? Если мы прежние 40 процентов оценивали в 473 миллиона, то теперь сколько они стоят? Это по-дружески? Это увод активов, мошенничество. Он это переправлял на свои гибралтарские офшоры. Увод произошел в апреле — мае, а сделку мы с ним подписали в июле. Мы сказали — 40 процентов забери, за ними ничего не стоит. Отдай нам бизнес, акции. Он сказал «о кэй!» и два месяца морочил нам голову. Теперь говорит: а давайте я 25 процентов вам отдам, кроме НТВ, а в НТВ я отдам вам 10. Следовательно, он дает капитализацию компании больше чем на миллиард. А нам консультанты говорят, что она больше чем 700 млн. долларов не стоит. Это просто. Сейчас вообще весь рекламный рынок в России 250 миллионов долларов. На нем доля НТВ примерно 30 процентов. В общей сложности они зарабатывают где-то около 75 миллионов долларов на рекламе по НТВ. Ему до кризиса, до 98-го года давали капитализацию 2 миллиарда, когда рынок был в 5 раз больше. Почти миллиард был рекламный рынок. Вот вам оценка НТВ Гусинского: 2 миллиарда делим на 5 — 700 миллионов? Или нет? 700 миллионов — красная цена всему этому. Меньше всего я хотел бы обсуждать политическую сторону. Есть конкретная финансовая ситуация. Взял кредиты, попал в долги, на Западе это была бы чистая уголовка. Я думаю, и у нас, это чистое мошенничество. Но даже после этого, явного, очевидного обмана кредиторов мы продолжали переговорный процесс…
Мы все-таки продолжали считать, что г-н Гусинский при своих проблемах с правоохранительными органами по отношению к «Газпрому» недружественных поступков делать не будет. Мы ошиблись. Теперь мы выглядим, скажем так, людьми, которых обманули. Поймите мое положение. Я человек, который тоже не последнее слово в реформах в России сказал. Для меня тоже не меньше, чем для Гусинского, свобода слова имеет значение. Гусинский — банкрот. Он находится в безнадежном дефолте. И не только перед «Газпромом», но и перед «Газпромбанком», перед правительством Москвы, потом пойдет Сбербанк, ВТБ и т. д. Что происходит с компанией, которая является банкротом? Все обязательства этой компании, вне зависимости от срока погашения, предъявляют к оплате…
— А как вы узнали про офшорные компании, куда он увел активы?
— Ну, узнали. И задолго до сделки, вот что важно. Он не в момент, когда подписал сделку начал вывод, он раньше вывел. Вместо того чтобы начать длинный судебный процесс по возврату активов, мы решили сделать эту сделку.
— Вы ему говорили, что вам известны эти офшорные компании?
— Конечно. И после этого он сразу согласился продать.
— То есть, он знал, что вы знаете?
— И понял, что ему лучше пойти на сделку. Если это и было давлением, то давлением неизбежного судебного преследования. А он теперь продолжился везде на Западе и стал говорить про свободу слова. Это его не спасет, Запад выдаст его за вывоз активов. За «Русское видео» — не выдаст, а за это выдаст…»
Многие россияне негодовали, когда ознакомились с заявлениями Гусинского, Лесина, Колмогорова, Коха. «Что же за общество мы строим, — возмущались они. — Ну, нет уже Ельцина с его беспределом, а дело, оказывается, живет!. Министр дает гарантии подследственному, работники прокуратуры — Генеральной! — вместо того, чтобы незыблемо стоять на страже законности, (дать по рукам и тому, и другому) санкционируют сомнительную сделку и выпускают олигарха из тюрьмы, дают «добро» на выезд за границу, а потом начинают новое расследование, снова вызывают 13 ноября в Генпрокуратуру, заведомо зная, что тот не пойдет, грозят подследственному из Москвы пальчиком, дескать, приходи, иначе Интерпол подключим, опять-таки, заведомо зная, что это ничего не даст».
Как и ожидалось, Гусинский к российским следователям не явился. Его-таки объявили в розыск и арестовали в Испании. Вторую «ходку» Гусь сделал уже в Мадридскую тюрьму. Правда, тоже ненадолго. Испанское правосудие выпустило под залог и он поменял тюремные нары на свою виллу.
«Газпром» продолжал настаивать на возвращении долгов. Вела следствие и прокуратура. Правоохранительные органы произвели выемку документов в офисах «Медиа-Моста», «НТВ», «Имидж-банка».
Тучи вокруг Гусинского сгущались. Спасать его бросился, распри позабыв, заклятый враг Борис Березовский. Он побывал в испанской тюрьме, где ждал суда Гусинский, предложил свои услуги.
Одиозный олигарх обратился с открытым письмом к Российскому союзу промышленников и предпринимателей, в котором призвал всех состоятельных людей России «не допустить ограничения свободы слова, наиболее значимым носителем которого является НТВ». Березовский заявил о прекращении
