Багряный подчеркнуто почтительно склонился – и сгинул. Добиться уважения не так уж сложно, достаточно всего-то раз показать наглядно разницу в уровне – и не более того. Умный поймет, а окончательные дураки ордену не нужны. Их не допустят к служению, оставив до старости низшими, на побегушках. Чем слуга отличается от сэрвэда? Первый относительно свободен и может сменить господина, второй же по сути раб. Для него освобождение – только смерть или сан служителя.
Эо еще раз наполнил взор великолепием долины и нехотя шевельнул повод, высылая коня вперед. Поведение Факундо вызывало растущее раздражение. Патор не мог избрать исполнителем менее подходящего человека! Служитель начинал путь к вершинам власти в багряной рясе, но позже раскис, утратил хватку. По слухам – Эо умел собирать достоверные —десять лет назад гранд увлекся врачеванием, хотя был направлен Башней в «богомерзкий» стадиум всего лишь для выявления еретиков. Однако же именно Факундо сделал всё возможное для признания законности и богоугодности всех пяти факультетов столичного университета. И, опять же по слухам, год за годом усердно закрывал глаза на чудовищное кощунство: препарирование трупов животных и даже людей. Самые злоязыкие завистники первого гранда предполагали и худшее: прямое участие гранда в еретических занятиях, оскверняющих тела верующих и отравляющих рассудок врачевателей…
Эо догнал карету, стукнул костяшками пальцев в лакированный символ обители на стенке, распахнул дверцу и прыгнул внутрь. Откинул капюшон, удобно устроился на диване, вопросительно изогнул бровь, глядя в глаза сидящему напротив гранду и не тратя времени на приветствия.
– Мы достигнем крепости послезавтра на закате, – негромко сообщил Факундо очевидное. – Я готов выслать вперед сэрвэдов, если вы полагаете разумным ускорить исполнение плана.
– Более того, настаиваю на таком решении, я устал от нарочитой неторопливости, – поморщился Эо, не пряча раздражения. – Неужели столь бессмысленный повод к беседе заставил вас послать за мной?
– Не вполне так… Я давно желал поговорить и не мог одолеть неких сомнений, однако же отсрочить беседу теперь невозможно. – Гранд нахмурился, подбирая слова. – Мне не довелось даже мельком участвовать в обсуждении того, что патор Паоло изволил именовать провидением. Я не оспариваю мудрость решений Башни и пути укрепления веры, – добавил гранд, делая рукой жест, отстраняющий возможные сомнения. – Но все же…
– Маджестик благословил меня на служение и, воистину, я трепещу от воодушевления, – напыщенно, с нескрываемой насмешкой, уверил Эо. Рассмеялся, наблюдая замешательство Факундо. – Уймитесь, настоятель. Это всего лишь тиф. Поскольку вы, нет сомнений, читали запрещенные в Эндэре труды южан, уточню для вас: мой наставник Оллэ именовал рассматриваемую нами форму болезни брюшным тифом. Оллэ не сомневался, таковой передается с пищей. Люди в крепости будут предупреждены, следовательно, гнев небес падет именно на еретиков. Не кривитесь, и они не перемрут… все. Подумайте еще раз, даже ваш гнилой гуманизм, эта невесть где подхваченная зараза образованных людей, не возразит: болезнь нехороша, но война куда страшнее. Маджестик прочел послание патора Паоло, признал его мудрым и назвал способ замирения с югом «оправданным и наименьшим из зол». Вы желаете быть святее их святейшества?
– Куда мне, убогому, – Факундо поджал губы. – Я лишь уповаю на опытность медиков юга. Всякая жизнь свята, и всякая душа, пока она живет, не потеряна для проповеди, покаяния и просветления.
– Помогите мне избавиться от сомнений, – Эо изобразил замешательство робкого юнца, позволил щекам зарозоветь. – Пятнадцать лет назад, в Альваро, не вы ли вымеряли длину кишок у живых еретиков? Впрочем, пока те выли и трепыхались, их душа еще не была потеряна для покаяния.
– Все мы не без греха, – гранд заметно побледнел, на скулах проступили сероватые пятна, но голос не дрогнул. – Отмечу лишь, в Альваро зрел мятеж явный, угрожающий короне и целостности страны. Мы обязаны были выдрать сей сорняк с корнем.
– Ну-ну, хвала усердным огородникам, – улыбнулся Эо. – Не желаете ли прочесть проповедь о зернах и плевелах? Моя душа тоже не утрачена для веры, а вам пора практиковаться в красноречии, впереди нас ждет само тифозное провидение, и вы – глас его. Как вы смешны и слабы в своих сомнениях… Вы могли отказаться от поездки, уступить завидную роль спасителя душ гранду Хулио или еще кому-то небрезгливому. Но нет, вы не упростили себе жизнь. Знаете, это достойно некоторого уважения. Мне интересна ваша борьба: вера требует ценить жизнь, патор вынуждает к обратному. Что бы вы ни выбрали, сочтете себя тут, в душе, – Эо качнулся вперед и постучал гранда указательным пальцем по груди, – еретиком и даже наемным убийцей. Мне можете не лгать, вы читали книги юга и, более того, наверняка приносили врачебную клятву непричинения вреда. Вы скоро станете еще и клятвопреступником. Как интересно жить на свете!
– Вы дьявол, – голос все же предал Факундо.
– Мне нравится ранг: правильно, не мелочитесь, объявляя меня малозначимым бесом, – мило улыбнулся Эо. – У меня в душе вдоволь смолы и дегтя, лавы и масла… А вы всего лишь слепой червь на сковороде собственной веры, со всеми её… особенностями. Если угодно знать то, что ведомо мне, поделюсь: патор отослал вас в Сантэрию, желая избавиться от неугодного, но почитаемого проповедника. Вас любит паства, вам верят сэрвэды, орден багряных до сих пор благоволит бывшему брату, даже сама королева расположена к вам и, того и гляди, пригласит в духовники. Паоло на прощание намекнул мне: не следует гранду Факундо возвращаться в столицу, его не ждут. Тиф опасен… Всякое случается.
– Невозможной ошибкой было согласие на ваш чудовищный план, – медленно выговорил Факундо.
– Даже король не возразил, когда патор прозрачно намекнул на суть провидения, показав ткань темно-бурого цвета, вывешиваемую у ворот зараженного города… Вы тем более не отмените решенного, – улыбнулся Эо. – Хотя бы потому, что я могу выпустить болезнь и здесь, в долине… из обиды
