напрягаться? Оба ведь, считай, уже покойники. Вдобавок теперь на очереди женщина, а к женщинам председатель относился весьма равнодушно, во всяком случае как судья. Бабы сплошь дуры и годятся только для одного. Да и в остальном действуют по указке мужей.
Итак, Файслер соблаговолил выпустить на передний план шавку – пусть потявкает. Прикрыв глаза, он откинулся в судейском кресле и подпер голову когтистой стервятницкой лапой, словно бы внимательно слушая, а на самом деле полностью предался процессу пищеварения.
– Вы ведь раньше работали во «Фрауэншафте», обвиняемая? – протявкал прокурор.
– Да, – отвечала Анна Квангель.
– Почему же вы ушли с должности? Муж потребовал?
– Нет, – сказала Анна.
– Значит, не потребовал? Сперва муж отказывается от должности в «Трудовом фронте», а две недели спустя – жена, от должности во «Фрауэншафте». Обвиняемый Квангель, вы не требовали этого от жены?
– Видимо, она сама так решила, когда услышала, что я оставил свою должность.
Квангель стоит, поневоле поддерживая брюки.
Потом садится, так как прокурор снова обращается к Анне Квангель:
– Итак, почему вы отказались от должности?
– Я не отказывалась. Меня отстранили.
Шавка так и залилась лаем:
– Обвиняемая, не забывайтесь! Как и ваш муж, вы можете заработать наказание, если будете лезть на рожон! Вы же только что признали, что отказались от должности.
– Я этого не признавала. Сказала только, что муж меня не подстрекал.
– Вы лжете! Лжете! И имеете наглость лгать в лицо мне и высокому суду!
Яростное тявканье. Обвиняемая стоит на своем:
– Проверьте по стенограмме!
Зачитывают стенограмму и устанавливают, что обвиняемая права. В зале движение. Отто Квангель одобрительно смотрит на свою Анну, которая не дает себя запугать. Он гордится ею.
Шавка-прокурор на миг поджимает хвост, косится на председателя. Тот деликатно зевает, прикрыв рот когтистой лапой. Прокурор решительно бросает старый след, берет новый.
– Обвиняемая, вы ведь были уже не первой молодости, когда вступили в брак со своим нынешним мужем?
– Мне было около тридцати.
– А до того?
– Не понимаю.
– Не корчите из себя невинность, я хочу знать, какие отношения с мужчинами вы имели до брака. Ну, отвечайте! И поживее!
От неимоверной пошлости вопроса Анна Квангель сперва покраснела, а затем побледнела. Умоляя о помощи, она посмотрела на своего озабоченного пожилого защитника, который вскочил и сказал:
– Прошу отвести этот вопрос как не относящийся к делу!
Обвинитель:
– Мой вопрос имеет к делу самое прямое отношение. Здесь высказывалось предположение, что обвиняемая лишь чисто формально является подельницей мужа. Я докажу, что она особа совершенно безнравственная, происходит из самых низких слоев населения и способна на любое преступление.
Председатель скучным голосом объявил:
– Вопрос имеет отношение к делу. Протест отклонен.
– Итак, – снова затявкала шавка, – со сколькими мужчинами у вас была связь до брака?
Все глаза устремлены на Анну Квангель. Кое-кто из студентов среди публики облизывает губы, кто-то сладострастно стонет.
Квангель с некоторой озабоченностью смотрит на Анну, он знает, как щепетильна она в этом пункте.
Но Анна Квангель решилась. Подобно тому как ее Отто недавно отбросил все свои сомнения насчет накопленных денег, так и она решила отбросить стыд перед этими бесстыдными людьми.
– Итак, со сколькими мужчинами у вас была связь до брака? – повторил прокурор.
И Анна Квангель отвечает:
– С восемьюдесятью семью.
В зале кто-то фыркает.
