так мама с папой назвали…
— Правильно сомневаешься, но то уже быльем поросло. Вас-то как величать?
— Екатерина. Зачем, Хуан, пожаловал? Серегу мы тебе просто так убить не дадим, сделаешь с ним какую глупость — пойдем и вчетвером на тот свет…
— Катерина, ты может и не поверишь, но он мне нужен живым и здоровым. Просто надо, чтобы он рассказал мне все, что знает.
— А потом ты его прибьешь!? Не дадим! Мама, лучше бы его сразу прирезать, авось, да и уцелеем…
— Потом вы откатите кровать Сереги к двери а я выпрыгну в окно. И уеду вообще в другое полушарие.
— Погоди, Маша… Зарезать мы его всегда в случае чего успеем.
— Я ведь действительно ничего не знаю… — подал голос Серега. Старого я только программировать учил, а программу он сам писал. И алгоритм он мне не показывал.
— Серега! Любой человек знает намного больше, чем он думает!
— Сыворотку правды вколете? Так ничего и не услышите, ну не знаю я ни хрена!
— Насмотрелся ты шпионских фильмов… Запомни, Серега, и хорошенько запомни — все эти сыворотки, по сравнению с тем, что я сейчас сделаю — лажа и полная дурь. При этом ни порошков, ни уколов, ни прочей ерунды. Сам все скажешь…
— Это как же…
— Смотри сюда.
В руках у Хуана появился собранный сегодня утром из двух брелков патрон трехлинейки, отполированный до матового блеска. На гильзу и пулю он приделал кольца с ключами, чтобы не цеплялись в аэропортах при досмотре, и это неизменно действовало, однако, кольца и снять можно… И то, что пороха там не было, да и капсюль был надколот, роли не играло совершенно, так как патрон использовался совсем не по прямому назначению. Задолго до того, как начать нестандартно использовать патрон, Хуана порой чрезвычайно раздражало то, что свои же люди, посланные в разведку, не могут вспомнить всех нужных деталей. Спору нет, они выясняли все, что приказывали выяснить, однако, выясненное временами ставило намного больше вопросов, чем давало ответов. И те, кто был в разведке, делали так совсем не по какому-то злому умыслу, они просто не обратили внимание на некоторые, кажущиеся им незначительными, детали. Да и сам он, за несколько лет до получения большой звезды на погоны, бывало, грешил тем же самым… Так продолжалось до тех пор, пока Хуан не прочел про исследование памяти под гипнозом, при котором каменщики точно сказали, какая была форма трещины на кирпиче, положенном ими несколько месяцев назад. Поняв, что человек ничего не забывает, а просто не может вспомнить, Хуан, набравшись решимости, обратился к полковнику. Тот, к счастью, был человеком сообразительным и поощрявшим инициативу, а в одном из дальних полевых госпиталей работал врач, владевший нужным искусством. Учиться было непросто, но по завершению обучения результаты сразу сказались. А уже потом Хуану попалась на глаза книга Стивена Кинга про стрелка, гипнотизировавшего мальчика Джейка с помощью патрона… Кстати, и на своем новом месте он уже пару раз применял свое искусство, из-за чего некоторые в «пехоте» дона Педро вполне всерьез считали Хуана, если не живым воплощением Стрелка Роланда из книги, то уж наверняка кем-то из его товарищей-стрелков, пролезших на Землю в дверь между мирами. Несколько месяцев стрельбы без единого промаха и прочие незаурядные способности их на такие мысли не наводили, но вот когда он достал блестящий патрон перед лицом искренне не могущего вспомнить нужной информации человека… Хуанита позднее рассказывала ему про вопросы о том, не заставляет ли ее муж оставлять маленького Педро на ночь одного, чтобы тот с первых дней жизни в одиночку встречал темноту, как настоящий стрелок! Мысль, вообще-то, в теории была довольно интересной, кое-что потенциально полезное из процесса обучения стрелков в тех книгах было. Но не оставлять же малого орать всю ночь напролет, особо, если он заболеет. Тяжело это… Да ему и сейчас непросто, парень-то явно технарь, а они гипнозу поддаются с трудом. Но он ослаб после раны, и это должно помочь… Ага, получилось… Теперь главное — правильно задавать вопросы, а это совсем не так легко, как может показаться на первый взгляд. То, что он действительно думает, что не знает ничего, стало понятно с первых же ответов, однако, Хуан был терпелив и потихоньку докапывался до истины.
— Так, значит, ты бывал у него дома?
— Бывал..
— Видел там какие-то бумаги или записи?
— Видел один раз…
— Когда?
— Весной… Он покрывалом их накрыл…
— Так. Ты находишься в квартире Семена Васильевича весной и видишь бумаги. Сколько их там?
— Десять листов. Две стопки на столе…
— Стопки толстые?
— Листов по двести где-то…
— Как листы расположены — пять на два?
— Да…
